Любовь и слава
Шрифт:
Он повернулся, чтобы уйти. И тут Молина прыгнула и всем телом повисла у Тревиса на спине, обхватив руками его шею. Тревис попытался скинуть ее, но девушка изо всех сил вонзила ногти ему в шею, дико завизжав при этом. Тревис отчаянно вертелся из стороны в сторону. Но когда он почувствовал острые ногти на своем лице, понял: пора забыть, что с ним воюет женщина. Черт, не будет же он ждать, пока Молина вот так выцарапает ему глаза! Тревис прижался спиной к стене, и Молине пришлось ослабить хватку. Она опустилась на пол. Тревис склонился над ней. По щеке его текла кровь.
– Ты с ума сошла? Будь ты
– Я не мужчина! Я женщина! – сквозь слезы крикнула Молина. Она смотрела на Тревиса снизу вверх, и взгляд ее был полон ненависти. – Ты домой не уедешь. Ты останешься здесь. Молина будет твоей пласе. Так сделает хоунси. Вот увидишь!
– Больше я ничего слушать не желаю, Молина. Между нами все кончено. Жаль, если у тебя сложилось такое неверное представление. – Тревис поспешно бросился из хижины. Лил проливной дождь, но его ничто не могло удержать. Ему хотелось лишь одного – больше не слышать визга Молины.
Сначала он медленно шел по грязной улице, а потом ускорил шаг: ему хотелось выпить. Но будь он проклят, если из-за рома или еще какой-нибудь дряни снова свяжется с женщиной. Отслужить положенный ему на этом острове срок – и сразу же домой! Там он обретет наконец счастье. С Китти или без Китти, не важно. У него еще есть Джонни.
Наконец Тревис добрался до небольшого отеля в Порт-о-Пренсе, где размещался штаб комитета. Там у Тревиса была своя комната. Не очень большая, но куда лучше, чем хижина Молины.
И вдруг Тревис осознал, что он от себя совсем не в восторге. Похоже, с момента его приезда на Гаити он стал постепенно превращаться в бездельника. Пора все изменить. Надо принять ванну, побриться, поесть и выпить горячего кофе. А потом отправиться спать. После этого он почувствует себя снова в форме.
– Колтрейн! Да ты похож на черта! – Голос шел откуда-то из глубины полутемного холла. Тревис быстро повернулся и увидел Элдона Харкорта, поднимавшегося с кресла. Элдон направился к нему, не скрывая своего удивления. – Выглядишь ты погано, старик. Царапины у тебя скверные. Займись ими поскорее. Уж не спутался ли ты с какой-нибудь здешней девицей? Мне надо было бы тебя предупредить о них заранее. Они очень опасны.
Тревис не был близко знаком с Элдоном. Знал только, что тот служил помощником одного из политиков – членов комитета. Элдон давно демонстрировал ему свое дружеское расположение, но Тревис друзей не искал.
– А откуда, Элдон, вы так хорошо знаете здешних женщин? – не столько с ехидством, а скорее из чистого любопытства спросил Тревис. – Ведь этот ваш приезд на Гаити первый, разве не так? И тем не менее вы, похоже, действительно многое знаете о Гаити.
Элдон улыбнулся:
– Вы правы, Тревис, я многое знаю о Гаити. И приехал я сюда впервые. Однако видите ли, мой дед занимался работорговлей и много лет прожил в этой стране. Сюда он привез из Англии мою бабушку, и здесь родился мой отец. Они переехали в Америку, когда отец был совсем мальчишкой. Бабушка всегда испытывала страх перед вуду. Помню, как дедушка мне рассказывал, что она беспрестанно просила его поскорее уехать с этого проклятого острова.
– Вуду!– Тревис с
Элдон нахмурился:
– Не относитесь к этому так пренебрежительно, Колтрейн. По крайней мере пока вы находитесь здесь.
– Неужели вы верите во все эти идиотские предрассудки? В таком случае мне следовало бы познакомить вас с той самой туземкой, которая, черт побери, чуть не выцарапала мне глаза всего лишь час назад. Она все время выкрикивала такие слова, как хоунси и хоунган и власть уанга. И все это из-за того, что я не хотел сделать ее своей пласе, не знаю, что эти слова значат. – Тревис со злостью показал на свое исцарапанное лицо. – Вы с ней можете хорошо поладить.
От Тревиса не ускользнуло, что неожиданно на лице Элдона отразился страх.
– Значит, вы и впрямь верите в этого самого мумбо-джумбо? И что-то в моих словах вас напугало. Хотелось бы знать, что именно.
Элдон огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что в холле больше никого, кроме них, нет, и, положив руку на плечо Тревиса, прошептал:
– Пойдемте ко мне в комнату. У меня есть немного виски, и мы промоем ваши царапины. К тому же вам наверняка захочется выпить после того, что я вам расскажу. – Он прикусил нижнюю губу, лицо его побледнело. – Хочется надеяться, что мои опасения излишни.
Тревис твердо стоял на своем.
– Послушайте. Я благодарен вам за участие, но мне смертельно хочется спать и поскорее, черт побери, все это позабыть.
– Нет!
Элдон крикнул так резко, что Тревис вздрогнул. Харкорт отнюдь не был местным туземцем. Слава Богу, он американец, как и сам Колтрейн. И похоже, что-то его сильно напугало.
Тревис покорно пошел за Элдоном по лестнице, и вскоре они оказались в его комнате. Элдон подошел к старому деревянному буфету и вытащил бутылку виски и салфетки:
– Возьмите, приложите к лицу и смойте кровь. Я поищу бокалы.
Тревис поморщился от прикосновения спирта к разодранной коже. Взглянув в потрескавшееся зеркало, Колтрейн выругался на свое гадкое отражение. Да, Молина его отделала как надо. Еще, считай, повезло, что не лишился глаза. Тревис поднес бутылку к губам и сделал большой глоток.
– Присаживайтесь, – указал Элдон на единственный в комнате стул. Сам он примостился на краю прогнувшейся раскладушки и вздохнул. – Расскажите мне все подробно. Все, что она вам говорила. Нет, минуточку. – Элдон широко раскрыл глаза. – Прежде всего я хочу знать, изнасиловали вы ее или нет.
– Изнасиловал? – взвился Тревис. – За всю свою жизнь я не изнасиловал ни одной женщины!
– Хорошо, хорошо, – махнул руками Элдон. – Но ведь это все равно случилось, так?
– Если вы имеете в виду, был ли я с ней в постели и предавался ли любовным утехам, я отвечу утвердительно. Я был пьян, а она сама навалилась на меня. Наверное, мне бы этого делать не стоило. Но вся моя распроклятая жизнь состоит из одних таких «не следовало бы». Я уже устал сокрушаться по каждому такому поводу. – Колтрейн еще раз глотнул виски.