Любовь и волки

Иванова Ольга Дмитриевна

— Аня? — он смотрел на меня со смесью стыда и беспокойства. Глаза его были уже совсем обычными, зато щеки покрывала густая щетина.

«Может, показалось все?» — пронеслась «убаюкивающая» мысль, но разум тут же воспротивился: «Ага, все-все? И то, что всю ночь провела под замком? А наручники, кровь...» От мелькнувшей перед глазами картинки взмокла спина. Я, действуя на неких инстинктах, зарядила Глебу коленкой в пах. Об этом стандартном приемчике самообороны знала лишь отдаленно и уж точно никогда не использовала, даже больше: была уверена,

что у меня самой подобное никогда не получится. Но, кажется, ошиблась. Глаза Глеба сперва расширились в удивлении, а после он взвыл, хватаясь за свое мужское естество. Я же, пока он переваривал мой поступок и отходил от болевого шока, выбралась из-под него и заняла оборонительную позицию за кадкой с фикусом.

— Не подходи ко мне, маньячилло! — крикнула, выглядывая из-за густой листвы.

— Ань, ты не так все поняла... — Глеб выглядел потерянным. Даже жалко стало его. Но всего на миг.

— Кто сбежал и закрыл меня в спальне? — меня всю потряхивало. — У кого в подвале жуткие орудия пыток? И кто, наконец, жрал мясо? Сырым. Еще и без штанов! Какой нормальный человек способен на такое? У тебя есть ответы на все эти вопросы? Не очередная ложь для дурочки Ани, а правда! Кто ты, Глеб?

— Эти наручники для меня. Чтобы не причинить вред тебе в первую очередь, — убито произнес Глеб. — И тебя закрыл по той же причине.

— Какой именно вред ты можешь причинить мне? — настороженно уточнила я.

— Я... Я... Я... — его будто заклинило. Он тер свой затылок и не мог никак продолжить. — Прости! — Глеб сжал кулаки до побеления костяшек, а на его щеках проступили напряженные желваки. — Не могу... Не могу тебе этого сказать. Даже если бы хотел...

— Почему?

— Потому что...

— Потому что я должна догадаться сама? — вспомнились мне слова призрака.

— Откуда ты знаешь? — Глеб взметнул на меня изумленный взгляд.

— Прадед твой сказал. Илья Аристархович, — отозвалась я с вызовом. — Значит, у меня не галлюцинации, да? И это не от усталости? Ты ведь тоже видишь своего прадеда, только снова врешь мне, так ведь? – я сама не заметила, как повысила голос, почти перейдя на крик. — Почему, Глеб?

Он лишь убито покачал головой.

— Ладно, — я с шумом выдохнула и вышла из своего укрытия. — Хорошо. Буду угадывать. Можешь говорить мне, когда будет «холодно», когда «жарко»... Так же можно?

— Не знаю, — Глеб развел руками. А еще занервничал, очень занервничал.

— Будем думать логически, — продолжила я. — У тебя есть тайна. О ней знает твоя бабушка, твой потусторонний прадед, соседка Акулина, Серовы... Тепло? Они ведь все знают твою тайну?

Глеб нехотя кивнул.

— Похоже, даже жарко... — тихо протянула я. — Это как-то связано с криминалом? Прости, но это первое, что приходит мне в голову, особенно после наручников и крови в подвале.

— Никакого криминала, — хрипло отозвался Глеб.

— Значит, наркотики, оружие и прочее вычеркиваем, да? — уточнила я.

— Именно.

—

То, что ты ел мясо, тоже с этим связано? — озадачилась я.

Короткий кивок.

— И у тебя нет аллергии?

На этот раз Глеб отрицательно покачал головой.

— И здесь ложь... — с горечью произнесла я. — Правда, не пойму зачем. Что ж... Дальше.

Но вопросы внезапно кончились. Я чувствовала, что спрашиваю не о том, вернее, не так. Было что-то еще... Что-то важное, что я упустила из виду. Думай, Аня, думай...

Ну конечно!

— А теперь сам скажи мне свою тайну! — потребовала я.

— Я же объяснял, что не могу... — вздохнул Глеб.

— Можешь, — твердо произнесла я. — Просто я не смогу ее услышать. Срабатывает что-то вроде глушилки. Да-да, не смотри на меня так, — попрекнула встрепенувшегося Глеба, — об этом я тоже в курсе. Спасибо твоему прадеду. Покойному. Показал все, пояснил. Так что давай, говори свой секрет. Давай, ну же...

Я подошла к Глебу ближе и вперилась в его губы. Попробую читать по ним. Дальше все случилось уже по знакомому сценарию: Глеб начал говорить, а у меня заложило в ушах, точно выключили звук. Я тряхнула головой и снова посмотрела на Глеба:

 — А теперь медленно-медленно... Сильнее жестикулируя ртом.

Глеб повторил, хоть и без всякого энтузиазма, но так, как просила я: словно в замедленной съемке. В ушах снова гудело, но я наконец по движению губ стала различать отдельные буквы-звуки.

«Я» — это понято. Кто? Я... О... Б или п? Снова О... Р? Это же «р» или нет? Еще одно О, это точно. Ну вот, снова путаем твердый звук с мягким: д или т? Дальше однозначно Е. А последняя, может, Н? Очень на нее похоже.

Так, осталось сложить буквы по порядку. О-П(Б) -О-Р-О-Д (Т) - Е-Н

Мне повезло найти на кофейном столике ручку и газету с кроссвордами, видимо, Софьи Ильиничны, и я записала на свободном краешке все буквы по порядку, затем пробежалась по ним уже иным взглядом. Но то, что выходило, казалось какой-то ерундой, чушью. Шуткой. Нет, нет, мы же живем в современном, цивилизованном мире, и все эти сказки... Всего лишь сказки. Да, я слышала вой в полнолуние, но он с таким же успехом мог принадлежать и реальным волкам, а не... Глупости какие-то. Бред, Аня, бред! Конечно, призрак графа тоже мало вписывался в картину моего «современного, цивилизованного» мира, но...

И все же не проверить этот вариант я не могла, каким бы бредовым и фантастичным он ни казался.

— Ты... О... Оборотень? — с трудом выговорила я.

А в ответ услышала совсем сникшее:

— Да.

— Нет... — я в неверии покачала головой. — Этого не может быть. Скажи, что это шутка, Глеб!

— Я оборотень, — сказал он уже твердо и посмотрел мне прямо в глаза. — Теперь ты можешь это слышать.

— А... А... Бабушка твоя? — нет, я все еще не могла осознать это, спрашивала скорее на автомате, у самой же в голове был полный сумбур.