Любовь или выгода
Шрифт:
3. София
Со второго курса нам, не знавшим беды, студентам, повезло неслыханно. А случилось что? У нас появились преподаватели, которые позволяли себе использовать оскорбления как основополагающий педагогический метод.
Никакого диалога, никаких дискуссий быть не могло. Любое мнение, отличное от их собственного, они считали посягательством на свою абсолютную власть и господство. И это, мягко говоря, очень неприятно...
Неприятно быть под крылом “авторитетных” личностей, которые не заботятся о тебе, а самоутверждаются через твое
***
— Вы все бездарности! — кричал наш мастер. — А тебе вообще в искусстве делать нечего, иди в домохозяйки, детей рожай!
Пожалуй, это самое “безобидное” цензурное, что мы с девчонками имели честь услышать в свой адрес. Не так говоришь, не так стоишь, не так двигаешься, не так думаешь, не так смотришь. Уродливая, толстая, худая, косая, кривая…
Припоминать их оценочные суждения можно очень и очень долго. Если со стороны студентов переходы на личности не приветствовались, то некоторые педагоги, наоборот, этим чрезмерно злоупотребляли.
Идете всем коллективом в деканат с аудио- и видеодоказательствами “беспредела”, просите предпринять какие-то меры. Ну или хотя бы поговорить с отдельными педагогами, чтобы отношение стало чуть более “человеческим”.
И что в итоге?..
Во-первых, оказывается, что “творческого человека нужно унизить, чтобы тот разозлился и показал результат”. Это “нормальная” многолетняя практика. По крайней мере, именно под таким соусом нам впаривали происходящее в деканате.
Ну и, во-вторых, на твои последующие возражения о том, что студентам требуется поддержка, уважение, чувство безопасности, тебе подробно все по полочкам раскладывают… Объясняют, что “ты нет никто и звать никак”… Тебя никто здесь не держит… На твое место прибежит сотня человек, которые оценят все по достоинству, а не будут бегать, распуская нюни и “выдумывая” проблемы на ровном месте.
И вот вы уже, бедные и несчастные студенты, начинаете сомневаться в себе и думать: “А, быть может, мы на самом деле заслуживаем такое отношение?”, “А вдруг этот прекрасный человек тебя таким способом реально чему-то научит, закалит?”, “А что, если я ничтожество, которое приняли по ошибке?”, “А что, если меня больше никуда не возьмут?”
***
— Ты бездарность! — услышала я в очередной раз. — С твоими данными можно только дворы мести! Ни кожи, ни рожи, ни таланта.
И вот ты пытаешься с преподавателем урегулировать разногласия, вопрошая о том, как тебе быть, что надо исправить. И тебе предлагают обсудить все на индивидуальном занятии.
Радуешься, предвкушая, что теперь-то откроются какие-то знания и тонкости мастерства, позволяющие вырасти профессионально...
Угу, как бы не так.
На индивидуальном занятии тебя лапают за грудь, задирают юбку и лезут в трусы. Ты в шоке от происходящего, поверить не можешь, что это реально происходит. Здесь. Сейчас. С тобой.
И поначалу не можешь даже хоть как-то среагировать, потому что в голове случается тотальный разрыв шаблона, ты непроизвольно застываешь соляным столбом.
Приходишь в себя. Вырываешься
Да и до “того самого” ж не дошло, уважаемый человек остановился и извинился. Наверное, это я что-то неправильно поняла...
Наступает следующий день. И ты опять слушаешь гневные тирады, посвященные тому, какая ты бесталанная тупица, бездарная неудачница. Не можешь понять, почему тогда этот человек лез к тебе с сексуальным подтекстом еще вчера, а уже сегодня так о тебе выражается...
Не понимаешь, но и конфликт лишний раз создавать не хочешь, ведь все же вроде вернулось на круги своя.
***
Такой “сумасшедший дом” продолжается вплоть до самого выпуска.
Сегодняшняя я развернулась бы и покинула такую “чудесную” атмосферу, ведь психологический комфорт, личные границы и здоровье важнее. Возможно, перевелась бы в другое учебное заведение, ведь не все преподаватели поголовно “такие”, по-настоящему нормальных наверняка больше.
Вот только в то время я, наоборот, так сильно горела желанием оправдать папины надежды, попасть в мир театра и кино, что попросту “хавала все это дерьмо”, скатываясь с таким режимом и отношением в дичайшую депрессуху, не предпринимая больше каких-либо попыток исправить неблагополучное положение.
***
После окончания института я столкнулась с неуверенностью в себе. Но это еще цветочки, ведь у меня появился страх сцены.
Педагоги внушали, что все, что я делаю, плохо, возмутительно, кошмарно. И я в это уверовала где-то на подсознательном уровне, наверное...
Но есть и хорошие новости — я начала служить в театре. Звучит очень чинно, гордо. А на деле? Минусов гораздо больше, чем плюсов...
Играю вторые роли, получая крошечную зарплату. Бегаю по кастингам, но на реально достойные и перспективные роли меня не берут. Бьюсь как рыба об лед в надеждах на приближение своего “звездного” часа…
Но моя реальность такова, что я опять играю что-то типа “кушать подано” в маленьком театре.
***
“Детские” мечты разбиты. Ни за что бы не поверила, что в моей профессии так много блата и кумовства, если бы сама с этим не сталкивалась регулярно.
И я же помню, как я играла главные роли раньше. Помню, с каким успехом мои перевоплощения заходили зрителям. И мне сейчас хочется сыграть что-то стоящее, чтобы проявить себя, раскрыться. Но значимые роли в театре достаются другим, в кино попадаешь только в качестве массовки. Как же это все несправедливо!..
Хотя то, что несправедливо для меня, наверняка “справедливо” для человека, получающего желаемое.
Если бы меня продвигала какая-нибудь влиятельная шишка, то вряд ли я б отказывалась. Соглашалась бы со всем, как миленькая, и считала бы, что получаю все заслуженно. Поэтому стараюсь сама себе давать мысленные оплеухи, чтобы никого не осуждать.
В конце концов, каждый живет так, как хочет и может, в меру своих возможностей. Глупо сотрясать воздух, от этого все равно ничего не изменится.