Любовь к человеку-ветру
Шрифт:
– Выходи! – так властно потребовал он, будто Маша была не Маша, а какая-нибудь нерадивая подчиненная, которой он сейчас будет делать разнос.
Но Павловский не сказал ни слова, взял Машу за руку и потащил к служебному входу в торговый центр. В узком предбаннике вызвал лифт, затолкал туда свою спутницу, нажал нужную кнопку и уставился на часы, шевеля губами.
– Так! – наконец изрек он. – Если Игорь в полчаса уложится, мы успеваем.
Потом они почти вприпрыжку бежали какими-то коридорами, куда-то сворачивали и даже один раз поднялись по ступеням небольшой лесенки. Наконец Павловский распахнул дверь кабинета. У стола, в самом
– Игорек, прости-прости, но времени в обрез! – ничуть не смутившись увиденной картиной, прокричал Александр Григорьевич и небрежно вытолкнул вперед себя Машу. – Вот ей – срочно – туфли и камни на шею…
Тот, кого он назвал Игорьком, еще раз сладко поцеловал свою женщину в шею и, взяв за плечи, легонько направил к выходу из кабинета.
– Иди, Маришка! Все путем! Все потом! – сказал ей он и, уже не обращая никого внимания на только что страстно целованную женщину, уставился на Машу, а потом непонимающе спросил: – Че? К джинсам камни на шею?
– Нет, конечно… Машка, быстро переодевайся! – приказал Павловский.
– Саша, ты что! – возмутилась Маша, впервые поймав от него «Машку». – Надо же все снимать! Понимаешь?! Вообще все!!
– Ну и что?! Мы не смотрим! Что мы с Игорьком, дамских прелестей не видали?
Мужчины в унисон расхохотались. Маша покраснела от унижения и тихо, но четко произнесла:
– Я не буду здесь раздеваться, ясно?
– Брось, Маш… – скривился Павловский. – Ну к чему капризы, когда у нас времени в обрез! Всё! Мы отворачиваемся! Переодевайся!
Мужчины действительно отвернулись, но Маша успела поймать оценивающий и липкий взгляд Игорька. Она с минуту постояла за их спинами и сказала:
– Только не поворачивайтесь…
После этого она аккуратно положила пакет с платьем на стул и, невесомо ступая, на цыпочках вышла в коридор. У окна курила Маришка.
– Где выход? – одними губами спросила Маша. – Желательно в торговые залы…
– Дык… свернешь в тот коридор… – так же тихо ответила Маришка и махнула в сторону рукой, обронив на пол столбик пепла. – Там лифт. Едешь на четвертый этаж, как выйдешь – дуй в застекленный переход… Найдешь, в общем!
Маша бросилась в указанном направлении, на ходу попросив женщину:
– Молчи только!
– Могила, – отозвалась Маришка и добавила: – Все они козлы! Один козлее другого!
Маша специально побежала в торговые залы. Там легче затеряться и переждать. Для Павловского так важен этот прием, что он обязательно на него поедет, даже без женщины. Запросто нарушит протокол. А она, Маша, послонявшись для порядка по магазину, вернется домой. Домой? Сашин «недворец» – ее дом? В лицо опять бросилась краска стыда. Как он мог заставлять ее переодеваться при каком-то Игорьке, будто свою содержанку? Девку, которую снял на вечерок… А вообще-то… она и есть его содержанка… Кто она ему? Никто! Он, конечно, сто раз говорил Маше о своей любви, но наверняка и для других своих женщин этого слова не жалел. Оно волшебное – это слово. Произнеся его, мужчина может делать с женщиной что хочет.
Уже в застекленном переходе в сумочке зазвонил мобильник. Маша автоматически выхватила его из специального кармашка, но вовремя сообразила, что надо посмотреть, кто звонит. Звонил, конечно же, Павловский. Маша криво улыбнулась и отключила телефон.
Бродя по залу и беспрестанно озираясь, чтобы не попасться на глаза Саше, если он вдруг решит искать ее здесь, Маша мучилась
У Маши опять разболелась голова, но спасительный анальгин остался в ящике рабочего стола. Впрочем, анальгин не поможет. Маша все отчетливей понимала, что совершенно не знает мужчину, с которым живет. Она не знает, чем он занимается, откуда у него куча денег и почему с эдакой кучей он так и не завел себе дворец. Она не знает его прошлого, не представляет настоящего. Она не знает, что у него на душе, что на уме. Маше, как одалиске, принадлежит лишь его тело, его лучезарная улыбка… А кто сказал, что принадлежит? Может, у него полным-полно разнообразных маришек, как у того скользкого Игорька. А может, Павловский и Карлсоном, Малиновской, не брезгует – все какое-то разнообразие…
Маша пыталась вспомнить, где они бывали с Павловским. Практически нигде. Пару раз прогулялись по вечерним улицам. Один раз поужинали в каком-то маленьком полуподвальном ресторанчике. И все! Все!! У Павловского не было выходных. Он говорил, что серьезные деловые люди их не имеют. Бизнес нельзя оставлять на подчиненных. Они всегда должны чувствовать присутствие босса. В будние дни Саша являлся домой около девяти часов вечера, а иногда и позже. Маша не тосковала только потому, что все это время была занята уборкой квартиры и созданием в ней элементарного уюта. А что бы она стала делать потом, когда этот уют наконец восторжествует? Сидеть у телевизора или за книжкой и ждать, когда наконец придет Павловский и соизволит заняться с ней любовью, чтобы сразу после этого заснуть мертвым сном? Как-то мало похоже на то, о чем она мечтала, переезжая к Саше…
С трудом выдержав в толкучке торговых залов минут сорок, Маша вышла из магазина. Отойдя от него на приличное расстояние, она поймала такси и поехала на квартиру Павловского. В два больших пакета с логотипами все того же ненавистного «Все для вас» она в полном беспорядке покидала свои вещички. Хорошо, что еще довольно тепло и она не успела перевези к Саше тяжелые и крупные теплые вещи. Прикидывая, все ли взяла, Маша задержалась в комнате, которую только что с большой любовью обустроила. Паспорт! Она чуть не забыла паспорт! Хорошо, что вспомнила! Вместе с паспортом лежит медицинский полис и прочие важные бумажки.
Маша сунула руку в недра узенькой полочки, где хранились ее документы, старая, но очень полезная записная книжка, счета за телефон и прочее бумажное имущество. Вот она сейчас заберет самое главное, а на остальное – наплевать. Даже если что и забыла – новое наживет!
Маша сунула документы в пакет с вещами, положила на тумбочку в прихожей ключи от квартиры Павловского и решительно вышла за дверь. Прежде чем захлопнуть ее за собой, Маша бросила прощальный взгляд в глубь квартиры, где так недолго была счастлива, и тут же с силой потянула на себя дверь. Замок лязгнул так оглушительно, что Маша болезненно вздрогнула.