Любовь к драконам обязательна
Шрифт:
— Я привезла документы.
— Вижу.
— И заявление по собственному желанию. — Я вытащила из кармана плаща изрядно помятое прошение об отставке. Рука дрожала, и сложенный лист истерично трясся.
— Понятно, — отозвался шеф, а в следующий момент сжал мой подбородок.
Конверт полетел на пол, бумаги небрежно рассыпались по натертому до блеска наборному паркету, а я молниеносным движением прижала пальцы к его губам, запрещая меня целовать. От неожиданности Таннер замер и изумленно изогнул брови.
— Ты со всеми личными стажерами заводишь служебные романы? — сердито выпалила я.
Он убрал мою руку и нахально
— Это было бы очень сложно — они все были мужчины.
И пока я искала достойный ответ, прижался губами к моему приоткрытому рту.
Когда мы сгребали с пола рассыпанные бумаги, то я заметила, что на некоторых листах остались пыльные отпечатки от туфель. Во время страстного поцелуя за каким-то бесом мы топтались по холлу.
— Я могу тебя перевести в отдел судебных заступников, — предложил Элрой, забирая собранную пачку документов.
— Тогда все решат, что я получила должность через постель… — немедленно осознав, что сморозила, я прикусила язык.
— Мне нравится ход твоих мыслей, — ухмыльнулся коварный соблазнитель.
— Знаете, господин ди Элрой, время близится к ужину. Я поехала, а то матушка будет волноваться… — решила я сбежать, проклиная себя за то, что теперь могла думать только о том, где в доме находится спальня.
— Если я пообещаю ужин, останешься?
На самом деле возвращаться домой не хотелось. На балу Эзра умудрилась познакомиться с каким-то «перспективным клерком», а господин «пять тысяч триста шиллингов» сбежал, и Арона возревновала. Моя спальня в тот же час превратилась в комнату для постоя младшей сестры, а дом — в арену для боев. С затаенной надеждой я ждала, когда скандалистки разбушуются и разобьют самогонную установку, кажется уже пустившую корни в углу комнаты.
— Уговорил, — проворчала я.
Предлагая еду, он забыл упомянуть, что отпустил слуг и стряпать нам придется самим. Наверняка Таннер своровал романтичную идею о совместной готовке в какой-нибудь из конфискованных сентиментальных книжек, для того и завлек меня в гости, но он не учел одной мелкой детали — ни один из нас не умел готовить.
Удивительно, но Элрой знал, где в его жилище располагалось царство кулинарии. Идеально чистая кухня в апартаментах была небольшой. Некоторое время в гробовом молчании мы изучали обстановку, и оба ощущали себя шпионами на вражеской территории. Вместо очага, на котором готовили простые смертные, использовалась плита — мраморная столешница с вживленными кругами огненного камня, нагревавшегося от прикосновения с посудой. В теории я знала, что самый большой черный блин должен раскаляться добела, а маленький — грелся едва-едва. Кухонная утварь висела на крюках, в круглую мраморную раковину опускался хобот крана.
Очевидно, Таннер надеялся, что процессом начнет руководить женщина, но мой растерянный вид лучше любых слов говорил, что нам стоило придумать другое мило-глупое и ужасно романтичное занятие, а главное, не грозящее пищевым отравлением. Однако отступать было поздно — мы уже стояли перед плитой.
— Посмотрим, что у нас есть в холодильном шкафу, — жизнерадостно потер руки Элрой, стараясь скрыть, насколько дезориентирован.
— Ага, — зачарованно согласилась я.
Мы с опаской раскрыли створки холодильного шкафа и остолбенели от продуктового разнообразия на полках. Изнутри шел пар, холод испарялся, я лихорадочно пыталась вспомнить хотя бы одно простейшее блюдо, неспособное довести человека
— Омлет! — хором вымолвили мы. Заговорщицки переглянулись и синхронно кивнули, охваченные коллективным кулинарным вдохновением.
Дружно вытащили ведерко с куриными яйцами, зелень, ветчину, сладкие красные перцы и пузатый, налитый соком помидор. Сложили на столешницу, с благоговением посмотрели на дело рук своих. Продукты выглядели до безобразия свежими.
— Я режу ветчину, ты взбиваешь яйца, — вдохновленная перспективой соорудить кушанье, не уступающее блюдам из королевской кухни, распорядилась я и надела поварской фартук.
— Давай помогу подвязать, — предложил Дракон.
— Шарли Пьетро? — уточнила я, пытаясь припомнить, у кого из авторов он стащил обходительный жест.
— Таннер Элрой. — Он завязал бантик, а потом мягко поцеловал чувствительную точку у меня за ушком, и по спине побежали мурашки.
Сосредоточенно, чтобы не оттяпать полпальца, я кромсала ветчину. У Летиции из-под ножа всегда вылетали маленькие красивые квадратики, потом аппетитно выглядывавшие из желтого омлета, у меня же выходили разновеликие отрезки, словно я ветчину не резала, а казнила. У Таннера тоже дела шли ни шатко ни валко. Первое яйцо лопнуло в руке, пришлось тут же его бросить в миску, а потом ложкой вытаскивать скорлупу. Кое-как раскурочив две трети десятка, он принялся взбивать яичную массу венчиком.
— А где Ральф? — вдруг вспомнила я о вороватом хулигане, ставя на большой черный кругляш чугунную сковороду.
— Заперт, — объявил Элрой и добавил: — В спальне.
При запретном слове щеки вспыхнули, и пряча глаза, чтобы мужчина не заметил бесстыдный блеск, я ссыпала труху из ветчины в моментально нагревшуюся посудину. Однако что-то пошло не так. Ломтики не пожелали покрыться приятной золотистой корочкой, а намертво прилипли к днищу — лопаткой не оскребешь. От сковороды пошел дым, кухня скоро наполнилась запахом гари.
— Скорее заливай яйца! — догадалась я.
Взбитая до пены яичная смесь плюхнулась на почерневшие ветчинные шкварки. Дым усугубился.
— Давай ложку! — с серьезным видом предложил Элрой и принялся намешивать неаппетитную массу с темными пригорелыми вкраплениями.
Не теряя времени, я добавила куски помидора и перца, окрасившего омлет в розоватый цвет.
— Надо снимать, — посоветовала я, начиная подозревать, что еще чуть-чуть — и соседи вызовут пожарных.
Сковорода с грохотом опустилась на столешницу. Ошарашенные коротким, но яростным боем с омлетом, мы с изумлением смотрели на готовое блюдо. Кулинарный шедевр потрясал своим несъедобным видом.
— Красного вина к ужину? — предложил Таннер. Видимо, догадывался, что без противоядия до конца вечера мы вряд ли дотянем.
Я отскребла омлет от сковороды, разложила по красивым тарелкам и поставила на белые салфетки, найденные в кухонном ящике. Хотя за окном еще было светло, Элрой зажег свечу и разлил по бокалам тягучее темное вино. В общем, добавил романтики и предложил емкий тост:
— За нас.
Я скромно улыбнулась, пригубила напиток. Хотела бы сказать, что оценила букет аромата, ощутила мягкую терпкость на языке и прочее, но как истинная дочь трактирщика, разбавлявшего королевский виски сивухой, в благородном спиртном я разбиралась так же, как свинка — в апельсинках.