Любовь к жизни. Рассказы
Шрифт:
– Я был бы очень рад, если бы вы освободили меня от этого дела! – пробормотал мистер Тэйлор.
Рыжий Билл, в свою очередь, что-то пробормотал, выпустил мистера Тэйлора, и в ту же минуту оба вылетели из-под парусины. Джан лягнул матроса и сломя голову пустился наутек по снегу.
– Ах вы, черт бы вас драл, дьяволы, лентяи! – заорал Лаусон. – Бек! Брайт! Бери его! Ату! Ату! – И он пустился вслед за Джаном. Бек и Брайт, в сопровождении остальной своры собак, бросились вдогонку за убийцей, которого очень скоро поймали.
Собственно говоря, все это было ни к чему. Не было никакого смысла Джану убегать, и так же бессмысленно
Но все эти люди ни на минуту не задумались над истинным положением вещей. Несомненно, тут сказалась та доля безумия, которая кипела в крови каждого из них. Была пролита кровь, и жажда мести, жажда страстная и неутолимая, говорила в них сильнее всего остального. «Мне отмщение, и аз воздам», – сказал некогда Господь Бог, но надо думать, что эти слова его относились к странам с более умеренным климатом, где теплое солнце значительно умеряет энергию человека. Но здесь, на Севере, люди пришли к тому убеждению, что это Божье заявление хорошо лишь в том случае, если оно поддерживается крепкими мускулами, и вот почему они предпочитают рассчитывать и надеяться только на самих себя. Господь – повсюду, об этом они, правда, слышали, но ввиду того что он на целых полгода набрасывает густую тень на землю, они не всегда знают, где он обретается. Таким образом, они бродят во тьме, и ничего удивительного нет в том, что они часто сомневаются: стоит ли всегда жить по Десятикнижию?
Джан, как слепой, бежал вперед, не отдавая себе отчета в том, куда и где ступают его ноги, ибо всем его существом владел один лишь глагол: жить. Да, жить! Существовать!
Бек серым призраком ринулся на него, но промахнулся. Человек с бешенством устремился на Бека и споткнулся. Тогда белые клыки Брайта вонзились в его куртку, и он упал в снег.
Жить! Существовать!
Он боролся теперь за свою жизнь с необычайным бешенством и представлял собой центр, вокруг которого вертелись и скакали осатаневшие люди и собаки. Его левая кисть схватила за загривок одного волкодава, в то время как вся рука по локоть крепко обняла шею Лаусона. Каждое движение собаки усиливало беспомощное положение матроса. Правая рука Джана впилась в рыжие кудри Билла, которые теребила безо всякого сожаления. Но всех сильнее страдал мистер Тэйлор, который без движения лежал под этой живой и подвижной грудой тел.
Это была настоящая мертвая хватка, потому что безумие придало Джану невероятные силы. Но вдруг, безо всякого, казалось бы, основания, Джан ослабил напряжение всех своих мускулов и преспокойно перевернулся на спину. Его противники слегка отодвинулись в сторону, несколько смущенные и неспособные сразу разобраться в том, что происходит. Джан злобно усмехнулся, глядя на них.
– Ну вот, друзья мои! – начал он, по-прежнему усмехаясь. – Вы предложили мне быть вежливым. Я подумал и решил быть вежливым. Итак, что вы намерены делать теперь со мной?
– Вот и прекрасно, Джан! – ответил Рыжий Билл. – Но не волнуйтесь: все устроится как нельзя лучше. Я все время понимал, что вы рано или поздно одумаетесь. Повторяю, не волнуйтесь: мы проделаем все, что надо, самым точным и аккуратным образом.
– Проделаете все, что надо? А что надо?
– А надо повесить! И вы должны поблагодарить вашу счастливую звезду за то, что она послала вам такого ловкого вешальщика, как я. Я прекрасно знаю свое дело. Мне уже неоднократно приходилось проделывать это в Штатах, и могу без лести сказать, что знаю это дело до точки!
– Кого же вы это хотите повесить? Меня, что ли?
– Ну конечно, вас!
– Что такое? Ха-ха! Нет, вы послушайте только, что этот дурак говорит! Послушай, Билл, дай мне руку, я встану на ноги, и пусть этот человек меня повесит.
Он не торопясь поднялся на ноги и оглянулся вокруг.
– Господи Боже мой, вы послушайте только, что говорит этот человек! Он хочет ни больше ни меньше, как повесить меня! Хо-хо-хо! Нет, голубчик, меня это не устраивает!
– Ишь ты, шваб! [55] – насмешливо произнес Лаусон. – Я думаю, что тебе это не понравится! Тоже сказал! – И с этими словами он отрезал длинный ремень от саней и со зловещим видом начал связывать узел. – Разрешите довести до вашего сведения, что сегодня будет заседать суд Линча.
55
Шваб – немец из Швабии (Швабия – бывшее герцогство Германской империи, в древности известное под именем Алеманнии).
– Постойте, постойте, не торопитесь! – Джан решительно отступил назад от готовящейся для него петли. – Я имею кое о чем порасспросить вас и сделать вам несколько предложений. Эй, Кентукки, что вы знаете насчет суда Линча?
– Да, сэр, я знаю кое-что о суде Линча. Этот институт учрежден порядочными людьми и джентльменами и представляет собой весьма уважаемое и старое учреждение. Видите, всякий там подкуп может иметь место в коронном суде, но суд Линча всегда судит верно, честно и без задержек. И главное – нелицеприятно! Вот это самое главное! Законников можно купить и продать, но в этой просвещенной стране закон и справедливость свободны как воздух, которым мы дышим, сильны как спирт, который мы пьем, и скоры как…
– Да перестаньте болтать! – перебил Лаусон эту замечательную речь. – Давайте разузнаем, чего этот босяк хочет.
– Ладно, Кентукки! – не обращая внимания на слова Лаусона, сказал Джан. – Теперь разъясните мне следующее: если человек убивает другого человека, то суд Линча может приговорить его к повешению?
– Если, сэр, все улики против него, то можно повесить!
– Ну а в нашем деле улики эти так велики, что их хватит на повешение доброй дюжины молодцов! – вставил Рыжий Билл. – Вот что, Джан!
– А вас, Билл, я еще не спрашиваю! Ваш черед придет, и тогда мы поговорим с вами. Я должен этого Кентукки еще кое о чем расспросить. Ну а если суд Линча не приговаривает преступника к повешению, что тогда?
– Если суд Линча не приговаривает человека к повешению – значит, человек этот может считать себя совершенно свободным, а руки свои – чистыми от крови. А затем, сэр, наша великая и славная конституция говорит следующее: два раза по одному и тому же делу нельзя привлекать человека и держать его под угрозой смертной казни.