Любовь как улика
Шрифт:
– Подойдите, пожалуйста, – попросили её.
И она подошла. В это время она чувствовала себя механической куклой, которая передвигается, лишённая собственной воли, лишь повинуясь чужому голосу извне.
– Вы узнаёте своего мужа?
– Да, – ответила она и не узнала своего голоса. Она действительно видела своего мужа лежащим на земле, но не могла осознать, что это не он сам, её Борис, а только его тело. Ужас сковал все её члены. И вдруг она обмякла и упала бы на землю, если бы её не успел поддержать стоящий рядом полицейский.
– Вам плохо? – участливо спросил он.
– Да, очень, – отозвалась она всё тем же чужим голосом.
Кто-то сунул ей в руки неприятно пахнущую склянку и велел:
– Выпейте.
Она подчинилась, и через минуту холодные щупальца безысходности ослабли, но не отпустили её окончательно. Она увидела, как её мужа переложили на носилки и погрузили в машину.
«Может быть, он жив?» – мелькнула слабая надежда. В кино Катя видела, что полиция упаковывает мёртвых в мешки. А Бориса не упаковали. Стало быть, он ещё не умер.
– Вы можете разговаривать? – спросил её следователь.
– Да. Боря ведь ещё не совсем умер? – спросила она так наивно и доверчиво, что у сотрудников полиции сжалось сердце. Никто ей не ответил. Вместо этого ей отдали его платок, расчёску, ключи.
– Посмотрите, Екатерина Валентиновна, и скажите, что пропало.
Она машинально посмотрела.
– Здесь нет Бориных документов, он всегда носил их с собой, бумажника, записной книжки, сотового телефона и зажигалки.
– У Бориса Аввакумовича было с собой много денег?
– Нет. Хотя точно я не знаю.
– Вы сказали, нет записной книжки. Вы имели в виду бумажную книжку?
– Да, – Катя почему-то смутилась, – мой муж в этом вопросе был старомодным.
«Эта старомодность могла бы помочь следствию, если бы книжка не пропала», – подумал Наполеонов. И спросил Гусарову:
– Откуда ваш муж так поздно возвращался?
– С вечеринки.
– С вечеринки? – В голосе спрашивавшего прозвучало недоумение. Следователь не понимал, как жена так спокойно может говорить о вечеринке, на которую муж отправился без неё.
– Понимаете, один из их сотрудников защитил докторскую, и они решили отметить.
– Где?
– В «Нептуне».
«Нептуном» был самый крутой ресторан города. Сам следователь был там всего лишь пару раз. И то в качестве приглашённого.
«Хорошо живут преподаватели наших вузов, – подумал Наполеонов, – если могут позволить себе устраивать гулянки в „Нептуне“». Но тут же одёрнул себя: «Защита диссертации случается не каждый день».
– Скажите, а ваш муж часто задерживался допоздна?
– Что значит допоздна? – не поняла женщина.
– Ну, например, как сегодня.
– Нет, конечно, – проговорила она, как показалось Наполеонову, с явным облегчением.
– Вы сегодня легли спать, не дожидаясь возвращения мужа?
– Да, Боря предупредил, что вернётся поздно, и велел не дожидаться его.
– И вы не беспокоились?
– Нет, – вздохнула она.
– А если бы ваш муж вернулся, кто бы открыл ему дверь?
– Он сам. У Бори был ключ.
– Где сейчас его машина?
– В гараже.
– Он что же, поехал в ресторан на автобусе?
– Почему на автобусе? – удивилась Катя. – Он заказал такси.
– А обратно его тоже должно было привезти такси?
– Да.
– Екатерина Валентиновна, вы не помните, ваш муж заказывал такси заранее?
– Да, заранее.
– Вы не знаете номер такси?
– Он должен был быть в записной Бориной книжке.
– Может, вы припомните хотя бы название компании, в которой было заказано такси?
– Да. Муж всегда пользовался услугами одной и той же компании – «Олений бег».
«Хоть что-то», – подумал Наполеонов и спросил:
– Правильно ли я понял вас, Екатерина Валентиновна, что на вечеринке, на которую отправился ваш муж, были только его коллеги?
– Скорее всего, да, – не слишком уверенно ответила Катя, и Наполеонов пометил себе – опрос коллег Гусарова.
– Скажите, моего мужа застрелили? – донёсся до Наполеонова голос жены убитого.
– С чего вы взяли? – удивился он.
– Но там, – она указала на застывшую лужицу тёмной крови.
– Нет, его ударили по голове железным прутом.
– О господи! – вырвалось у неё.
– Екатерина Валентиновна, вам нужно вернуться домой. Гаврилов! – обратился он к участковому. – Проводите, пожалуйста, женщину домой.
Катя покорно оперлась на руку участкового, и они вошли в подъезд. Наполеонов тем временем посмотрел им вслед и подумал: «Я, кажется, сейчас засну на ходу. Как это там, в детском стишке Агнии Барто:
Идёт бычок, качается,Вздыхает на ходу:– Ох, доска кончается,Сейчас я упаду!А подо мной качается земля, и глаза сами собой закрываются. Как хорошо было быть маленьким». Но он тут же превозмог усталость и нашёл в себе силы поддразнить самого себя: «Вот от таких мыслей я и не вырос большим. Ладно, как-нибудь перебьюсь».
Участковый проводил жену Гусарова до двери и спросил, не надо ли позвонить кому-то из родственников.
– Спасибо, я сама, – ответила она.
Оставшись одна дома, Катя долго не могла прийти в себя. А потом позвонила дочери мужа от первого брака и рассказала о случившемся.