Любовь, которая сотворила историю
Шрифт:
Однако, несмотря на все ужасные муки, которые причинил ему папский приговор, Роберт оставался нежным и любезным с Бертой, этой чудесной женщиной, ради которой он мог принести в жертву собственную жизнь и благодаря которой он познал искусство любви.
Прошло пять ужасных лет.
Берта, измученная такой жизнью, начала чахнуть. И тогда король известил папу о своей готовности покориться ему. Это запоздалое повиновение имело лишь одну цель — дать Берте возможность нормально жить, а не чувствовать себя заживо погребенной в мрачном дворце. Роберт официально развелся с ней под предлогом, что она до сих пор не родила ему наследника, на самом деле он оставил ее во дворце, и каждую ночь они разделяли ложе.
Папа был доволен
— Когда ты собираешься еще раз жениться?
Мукам Берты не было конца…
Король был вынужден жениться. Выбор пал на Констанцию Аквитанскую. К счастью, эта грубая, скупая, тщеславная и злая женщина была занята только собой и не обращала внимания на связь между Бертой и Робертом, которая продолжалась до их смерти.
Констанция привезла с собой несколько странствующих поэтов. Это были первые трубадуры. Они очень напоминали женщин, а их странные манеры шокировали весь королевский двор. Вот что пишет о них один из летописцев: «Их волосы очень коротко пострижены. Это настоящие скоморохи. У них выбрит подбородок, они носят короткие штаны, нелепые ботинки, оканчивающиеся загнутым носком. Весь их внешний вид говорит о духовной безнравственности. Люди без веры, без принципов, без стыда, которые своим существованием подрывают былые представления о французской нации, как о нации, довольно пристойной, и заставляют думать о ней как о нации распутников и злыдней» [13] .
13
Рауль Глабер. Летопись.
Поскольку королева позволяла им делать все, что заблагорассудится, трубадуры воспользовались этим и устроили при дворе некую обитель любви и порока, что не слишком радовало приличных людей. Король разгневался на Констанцию.
К тому же она была настолько сварливой и алчной, что Роберт окончательно потерял терпение. Но больше всего короля тяготила жестокость, которую она проявляла при каждом удобном случае. Однажды, когда привели на казнь группу еретиков, она, узнав в одном из них своего бывшего духовника, палкой выбила ему глаз. Король был возмущен и потрясен случившимся.
Этот инцидент вызвал у него такое отвращение к Констанции, что он вскоре уехал в Рим с надеждой добиться у нового папы (Григорий V к тому времени умер) разрешения развестись и вновь возвратить себе дорогую Берту.
Роберт взял с собой и Берту, сочтя нормальным посетить папу вместе со своей наложницей, которую он любил так же страстно и сильно, как ненавидел супругу.
Папа не внял просьбе Роберта и наотрез отказался дать свое согласие на развод.
Несчастные любовники возвратились в Париж, и жизнь на троих снова началась.
— Церковь из-за своей же строгости, — с горечью воскликнул король, — нас иногда заставляет жить в грехах…
Это парадоксальное положение его глубоко тяготило.
Читая о последнем периоде жизни Роберта II, можно подумать, что он был распутником, но это заблуждение, ибо его нравственность была достаточно высока. Может, у него и были какие-либо недостатки, зато его достоинство заключалось в том, что он не был безжалостен к слабостям других.
Однажды, когда утром король шел на молитву, он застал врасплох двух людей, предававшихся искусству любви прямо на обочине дороги. Он не стал их бранить и осуждать, как на его месте поступил бы другой богомолец, а ограничился тем, что накрыл их своей королевской мантией и спокойно удалился на молебен.
Берта умерла в 1031 году. Безутешный Роберт пережил ее лишь на несколько месяцев.
ПОХИЩЕНИЕ КОРОЛЕВЫ ФРАНЦИИ
Запрет на браки между родственниками вплоть до седьмого колена страшно осложнял жизнь королей в XI-XII вв.
Теплым весенним вечером 1045 года король Генрих I [14] , сын Роберта Благочестивого и Констанции, прогуливался в парке вблизи Орлеанского замка в компании своего шурина Бодуэна. Король был печален и молчалив.
14
Генрих I — правил в 1031-1060 годах.
Бодуэн, посвященный в государственные дела, следовал за ним, не нарушая тишины. Он знал, что Генрих был занят беспокоящим его вопросом — сможет ли он наконец найти желанную супругу.
Действительно, вплоть до этого дня семейные дела короля складывались неудачно.
В двадцать пять лет он был помолвлен с дочерью немецкого императора Конрада II, но молодая принцесса умерла, даже не успев познакомиться с нареченным. В тридцать пять лет он женился на племяннице императора Германии Генриха III. Но через три месяца бедная королева скончалась. «Неужели, — думал король без тени иронии, — мне никогда не повезет».
Уже прошло два года, как он был вдовцом, это положение его тяготило.
Кстати, в 1045 году, судя по словам летописца, была необычно теплая весна, но жизнь Генриха I она не изменила в лучшую сторону…
Несколько дней тому назад у короля появилась прелестная наложница, хотя это и успокаивало немного нервы, но не могло избавить от постоянной тоски. Ибо он хотел найти именно супругу, законную супругу, способную стать королевой Франции, а его осчастливить наследниками…
Итак, этим вечером он прогуливался с глубокой печалью на душе под сенью деревьев, которые уже начинали зеленеть. Наступала душистая майская ночь. Соловей пел так же прекрасно, как пели свои песни трубадуры. А Генрих, оставив свою любовницу с придворными поэтами, грустный бродил по парку. Внезапно он остановился и, тяжело вздохнув, сказал:
— Два года я напрасно занимаюсь поисками жены. Придется мне привезти супругу из Турции, хотя много красивых девушек и в нашей стране!!!
— А вам их всех представили?
— Да. И среди них я выделил десять, которые мне очень понравились. Но я не могу на них жениться на основании существующего закона.
Бодуэн знал об этом законе. Он исходил от церкви.
В то время, когда короли женились, главным образом чтобы увеличить свои владения, и для этого брали в жены своих близких родственниц, не заботясь о дурных последствиях, папа счел нужным запретить браки между родственниками. Но поскольку жизнь заставляла обходить этот запрет, церковь запретила все браки между родственниками вплоть до седьмой степени родства, назвав их кровосмесительными. Эта мера принесла много затруднений королям. Бедняги и на самом деле почти все были родственниками, и теперь создать достойную супружескую пару стало очень сложно, а для некоторых государей практически невозможно. Теперь понятно, почему так беспокоился Генрих I.
Продолжив путь, он сказал:
— Германия была моей последней надеждой. Но теперь доказано и это родство.
Он был прав. Ведь его бывший брак был причислен церковью к бракам между родственниками, и все родственницы умершей, королевы приходились ему так же родственницами до седьмой степени родства, а значит, он не мог взять ни одну из них в жены.
— Я думаю, — посоветовал Бодуэн, — вы могли бы попросить путешественников, отбывающих в дальние страны и которым вы, конечно, доверяете, узнать о всех принцессах на выданье. Было бы странно, если не найдется ни одной женщины, на которой вы могли бы жениться.