Любовь красного цвета
Шрифт:
– А-а… Да-да, верно. – Джини бросила на него растерянный взгляд. – Я сначала не поняла, в чем дело, а тут вижу: ей же плохо совсем, губы посинели и…
– Вы живете здесь? – Вынимая из коробочки пилюлю, Стар, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Его голос был странно тих. Голос довольно приятный, но вместе с тем совершенно бесцветный, не запоминающийся – именно таким описывали его те, кто встречал этого человека до нее.
– Что? Ах, да-да, здесь…
Подобный ответ представлялся ей наиболее безопасным. Не станешь же говорить, что пришла к кому-то в гости, но тут же узнала мадам Дюваль. Стар, казалось, поверил ей. У нее
– У нее ангина, – обыденно сообщил он. – Уж восемьдесят пять старушке. Но ничего, выпьет таблеточку, и все будет в порядке. Она кладет их под язык – просто чудо, а не лекарство. Вот увидите, через пару минут все будет в полном порядке.
С этими словами Стар протолкнул крохотную пилюльку в рот мадам Дюваль. На старческих губах появилась слабая улыбка благодарности. Матильда уставилась молочно-голубыми глазами куда-то вдаль, глядя мимо своего провожатого. Стар выпрямился.
– Покажите мне свой ключ, – потребовал он.
– Простите, не поняла… – Джини в смятении смотрела на него. Его лицо оставалось бесстрастным.
– Ключ, говорю. Если вы здесь живете, у вас должен быть ключ от квартиры, верно я говорю?
– Боже правый… – Джини поднялась со скамьи. – Да что же это такое? Естественно, у меня есть ключ. Я живу на шестом этаже. Да о чем мы вообще говорим? Нам нужно врача вызывать, срочно.
– Согласен, – ухмыльнулся молодой человек. – Так давайте же поднимемся в вашу квартиру и позвоним в «Скорую». Я вас провожу. Идет?
Джини почувствовала, как ею начинает овладевать панический страх. Хуже всего было то, что страх отражался на ее лице. Она сама чувствовала это.
Зато Стар окончательно восстановил уверенность в себе. С озабоченным видом он запустил руку в карман своего черного пиджака.
– Вот ведь дьявол, – мягко пожаловался он, – говорили мне карты: ожидай неожиданного. Так и сказали: сегодня утром. Не соврали на этот раз.
Стар был каким-то не от мира сего, и голос его звучал отстраненно, будто откуда-то издали. Пожав со вздохом плечами, он извлек из кармана пистолет. С выражением легкого неудовольствия он направил дуло на молодую женщину. Джини смотрела в черное отверстие, застывшее напротив ее груди на расстоянии метра.
– Пожалуйста, поймите… – пробормотала она. – Я ничего не понимаю. Я всего лишь хотела помочь мадам Дюваль…
Но Стар не слушал ее. Он морщил лоб, как видно, обдумывая следующий шаг.
– Машину водить умеешь? – не слишком учтиво поинтересовался он.
– Да, умею, но послушайте…
Джини запнулась на полуслове, сообразив, какую глупость только что сморозила, и Стар мгновенно заметил это по ее лицу. Он вообще отличался быстротой реакции.
– Да не бойся ты, – произнес он почти ласково. – Ты все правильно ответила. Вот если бы сказала, что не умеешь, пришлось бы пристрелить тебя прямо здесь. А мне это сейчас ни к чему. Грохот, грязь, суета… Это может нарушить мои планы. Вот видишь, буквально все приходится учитывать. Постоянно исхитряться надо, мозгами шевелить. Правильно я говорю? Но мне это не в тягость – я таким родился, все умею. А теперь пойдем-ка отсюда. На улице стоит «Мерседес». Не заперт. Сядешь за руль, а я с мадам Дюваль – на заднее сиденье.
Помедлив, Стар снова слегка наморщил лоб. В эту секунду он выглядел совершенно нормальным человеком, который, строя обычные планы на предстоящий день, неожиданно увидел какую-то
– Надеюсь, ты достаточно умна? – спросил он, снимая пистолет с предохранителя. Раздался сухой щелчок. Джини, не отрывая глаз от черного дула, с трудом проглотила вставший в горле комок.
– Во всяком случае, не безрассудна, если ты именно это имеешь в виду.
– То-то же. Смотри у меня, без глупостей. Поняла? Чтобы не вздумала заорать или смыться. Сейчас я дам тебе ключи, а ты заведешь машину и поедешь. Хорошо поедешь, без фокусов. В противном случае стреляю без промедления. И тогда мадам Дюваль больше не будет мучить хроническая ангина.
Старуха, кажется, расслышала собственное имя. Щеки ее чуть-чуть порозовели, и неожиданно она подняла голову. Посмотрев мутно-голубыми глазами на стоявших рядом людей, Матильда безмятежно улыбнулась. Джини помогла ей встать, и старуха, шаркая непослушными ногами по мраморному полу, забубнила что-то себе под нос. Лишь с большим трудом можно было разобрать ее слова о том, какой Кристоф хороший мальчик, какой заботливый, а главное, терпеливый…
Выйдя на тротуар, Джини посмотрела в обе стороны. Улица была совершенно пуста. У Джини мелко задрожали руки. Открыв дверцу, она в изумлении замерла, не решаясь сесть в машину. Взглянув на кожаную обивку и педали, Джини не могла сдержать испуганного возгласа. За ее спиной устраивались Стар и мадам Дюваль. Старуха вытащила свои четки. Джини, не смевшая оглянуться, поняла это, услышав мерное постукивание деревянных бусинок. Во рту у нее пересохло от страха.
Сев наконец в машину, она уже не сомневалась: бурые липкие подтеки на сиденье водителя и вязкая лужа внизу, под педалями, в которой скользили ноги, были не чем иным, как кровью.
– Ага, кровь, – радостно подтвердил кошмарную догадку Стар, наклонившийся к ней с заднего сиденья. Одновременно ей в шею уперлось дуло пистолета. – Угадай, сколько людей я замочил за сегодняшнее утро. Не мучайся, сам скажу: троих. Третьим был этот шофер. Это его кровью залито сиденье, а тело его лежит в багажнике. Но ты об этом не думай. Заводись – и вперед. Доедешь до конца бульвара, а там – направо.
Ей пришла в голову мысль «залить» двигатель. Пусть захлебнется карбюратор. Выжав педаль газа до самого пола, она повернула ключ в замке зажигания. Стар злорадно засмеялся:
– Не получится. С «Мерседесом» такие штучки не проходят. Ты на «Мерседесе» каталась хоть раз? Отличная машина. У моего папы все самое лучшее. «Мерседесы». «Роллс-Ройсы». Таких, как этот, у него четыре штуки. Что, не знала?
Двигатель мягко заурчал. Кое-как поборов в душе ужас, Джини тронулась с места и поехала вдоль бульвара. Сзади продолжали постукивать четки.
– Она не за тебя молится. И не за меня, – пояснил Стар таким тоном, словно болтал с хорошей знакомой. – Она молится за мою мать. Моя мать мертва. Скоропостижно скончалась в понедельник, во второй половине дня. Таблеточки маленькие, но если принять их слишком много за один раз, может и такое случиться. Короче говоря, перебрала их моя мама. Во всяком случае, так утверждает Матильда. Писала мне письмо и выпила сразу три пилюльки, что было, конечно же, довольно глупо с ее стороны. Так и не дописала своего письма. Повалилась на пол. В конвульсиях задергалась. Матильда говорит, она не сразу умерла. Не слишком приятное было зрелище. Но я думаю, смерть редко бывает приятной.