Любовь на карантине
Шрифт:
– Я потратилась на шопинг в Италии, – приходится признаться мне.
– Я так и думал, что ты не по музеям гуляла. – Он бросает красноречивый взгляд на мой чемодан у двери. – Ну так и предложи медсестре что-то из своих покупок.
Да он издевается!
– Вы же одного размера? – добавляет он.
Точно издевается! Да я худее размера на три!
– Значит, тебя тут все устраивает и ничего предпринимать ты не намерен? – неприязненно цежу я.
– А что я могу предложить в качестве подкупа? Вряд ли ей подойдет
– Может, она согласится на перевод на карту? – с надеждой спрашиваю я. – Только представь: два отдельных бокса, никаких соседей, полная тишина. Как в санатории!
Карие глаза мужчины мечтательно затуманиваются.
– Только надо договариваться скорей, – дожимаю я, – пока других пассажиров с нашего рейса не привезли.
С него разом слетает мечтательное выражение, и он резко говорит:
– Нет!
– Но почему? – с досадой восклицаю я.
– Самолет был полный, отдельных боксов на каждого не хватит. Все равно придется с кем-то делить палату… – В его глазах мелькает досада, как будто он вспоминает кого-то из пассажиров нашего рейса, кто ему досадил больше меня. – А к тебе я уже привык.
– Что?! – От возмущения у меня перехватывает дыхание, и я хватаю ртом воздух.
– Вам плохо? – волнуется девичий голос за стеклом. – Вы задыхаетесь? Какие симптомы?
– У меня аллергия на моего соседа! – рявкаю я, оборачиваясь на медсестру, которая наблюдает за нами из коридора.
Это уже другая медсестра – невысокая и худенькая. Судя по голосу, совсем девчонка, младше меня. Она испуганно замирает, а затем натянуто улыбается:
– Я вам градусники принесла. Померьте температуру.
Она сует градусник в передатчик – похожий на тот, через который передают деньги кассиру в банке. Железный ящик громыхает и выползает с нашей стороны окна.
– Не буду я ничего мерить, пока меня от него не отселят! – заявляю я и убираю руки за спину, словно градусник из ящика сам может прыгнуть мне в руки.
– К сожалению, это невозможно, – отвечает медсестра. – Так как вы теснее всего контактировали с пациенткой, подхватившей вирус, мы не можем поместить вас в палаты к другим пассажирам.
– А их много? – вырывается у меня.
– Уже привезли десять человек, а остальных разыскивают, – охотно делится медсестра. Для нее все происходящее – как интересное кино про эпидемию. Это ведь не она заперта в палате, а всего лишь наблюдает за нами за стеклом.
– И вы что, всех изолируете? – поражаюсь я.
– Таковы правила, – медсестра пожимает плечами и взглядом указывает на ящик. – Так вы температуру мерить будете?
– А что мне за это будет? – вырывается у меня.
Сосед, имени которого я по-прежнему не знаю, хмыкает.
– Обед будет, – охотно обещает медсестра. – Гороховый суп и котлета с картофельным пюре.
– Даже слюнки потекли, – говорит этот подхалим. А затем, улыбаясь медсестре, забирает свой градусник из ящика и отходит к своей кровати.
– А если я вегетарианка? – хмуро спрашиваю я.
– Тогда котлету могу переложить молодому человеку. – Я не вижу ее глаз под защитной маской, но уверена, что она сверлит влюбленным взглядом моего соседа по камере.
– Нет уж! – рявкаю я. – Никаких моих котлет я ему не отдам.
– Так и думал, что ты не вегетарианка, – насмешливо хмыкает он.
Я молча забираю свой градусник из ящика и сажусь на больничную койку напротив. А что, если стены этой палаты и лицо соседа – последнее, что я увижу в жизни? При мысли о том, что мне больше никогда не видать голубого неба над головой, не гулять по улочкам Милана и не видеть моря, мне становится так горько, хоть плачь.
И зачем я только поехала в Италию? И что мне дома не сиделось?
В полной тишине, повернувшись спиной друг к другу, мы измеряем температуру. Через несколько минут возвращается медсестра с двумя подносами с едой.
– Как температура? – с опаской интересуется она.
– Тридцать шесть и шесть, – хором докладываем мы.
– Покажите, – требует она, не веря на слово.
Мы подходим к стеклу и показываем градусники. Медсестра таращится на нас из-за стекла. Маразм!
– Хорошо. Теперь отойдите от двери. Я оставлю еду в прихожей на столике, – она кивает на угол палаты, отгороженный от стекла дополнительной дверью, – и, когда выйду обратно, можете ее забрать.
Мы отступаем к кроватям. На миг мелькает мысль – а что, если наброситься на медсестру и сбежать? Пожалуй, я бы смогла ее одолеть. Мы одной комплекции.
– Даже не думай! – предупреждает сосед.
– О чем? – Я удивленно кошусь на него.
– О побеге.
– Откуда ты знаешь? – вырывается у меня.
– У тебя все на лице написано – бегущей строкой на лбу.
Медсестра шебуршится за дверью, гремит подносами. До свободы так близко – рукой подать! Ну почему нельзя проходить карантин дома? Я согласна провести в своей квартире две недели. Только без дурацкого соседа!
– Знаешь, что полагается за побег из карантина? – тихо спрашивает он.
– Что? – теряюсь я.
– Пожизненный карантин, – замогильным голосом говорит он.
Я вздрагиваю. Одна только мысль застрять с ним в одной палате внушает ужас.
– Приятного аппетита! – выкрикивает медсестра за дверью.
Ее шаги стихают, и она возникает за стеклом и машет рукой.
– Как закончите, верните подносы на место.
– Спасибо, – сосед улыбается медсестре. – Простите, а как вас зовут?
– Катя, – зардевшись, представляется она.
– А я Кирилл. Надеюсь, вы не сильно рискуете, занимаясь нами?