Любовь на троих. Очень личный дневник
Шрифт:
– Похоже, Вы не язык забыли где-то за углом, а манеры! – тон Хелены приобрёл новые, озлобленные интонации.
– Нельзя забыть то, чего нет, – огрызнулась я.
Поверьте, в данном случае уж лучше прослыть хамкой, чем тряпкой.
– Что ж, не я это сказала, – ехидно улыбнулась Миллер. – Присаживайтесь на свободное место, Камелия. Стоит ли мне тратить своё время на бескультурное поведение недостойной студентки? – Вопрос, конечно, был риторическим. – Прошу меня простить, мистер Грэй, за эту некрасивую сцену. На каждом курсе встречаются
Я замерла, так и не дойдя до места. Обшарив взглядом кабинет, на последнем ряду я наткнулась на него…
За что? За что? За что?
Тупо повторяя эти слова в мыслях, я нашла в себе силы оторвать взгляд от холодных глаз Фабиуса Грэя, и, закусив губу, буквально швырнула сумку на парту и с шумом устроилась за ней. Глаза больно жгло от непрошенных слёз, вызванных досадой и унижением. Ничего столь страшного и незаконного я не совершила в жизни, чтобы заслужить такое…
– Не стоит извинений, профессор Миллер, – впервые за сегодняшний день услышала я голос Фабиуса.
Ощущение мягкого бархата никуда не делось. Я по-прежнему чувствовала его, слушая этот чарующий голос.
– Итак, как я говорила, – продолжила Миллер, – на сегодняшнем занятии будет присутствовать преподаватель литературы, профессор Фабиус Грэй. Благодарю Вас, что согласились посетить мою пару, профессор.
И тут лицо, всегда такой строгой и даже злобной Хелены Миллер, озарила, излучающая искренность и почтение, улыбка. Краем уха я услышала, как охнуло несколько особо впечатлительных парней. Но не это сейчас было важным… Она флиртовала! С Фабиусом! Нагло и целенаправленно флиртовала…
У меня нет шансов. Точка.
Я попыталась собраться с мыслями и вслушаться в голос преподавательницы, которая уже начала вести свою пару. Кажется, что-то о североамериканской журналистике… нет, не выходит! Почему я не могу сконцентрироваться?!
– Твою мать… – глухо прошептала я, не сдержавшись.
– Я смотрю, Вас заинтересовала данная тема, мисс Эванс? В таком случае, Вы, должно быть, знаете ответ на мой вопрос? – раздался мерзкий (по крайней мере, для меня) голос Миллер.
Я встрепенулась и оторвала взгляд от поверхности парты. Многие сокурсники уставились на меня, видимо, ожидая, что я отвечу на вышеупомянутый вопрос. Проблема была лишь в том, что я понятия не имела, что это был за вопрос. Ну и ещё в том, что я очень мало знала о северо-мать её-американской журналистике. Вчера я так и не прочла нужную главу и жестоко корила себя за это сейчас.
– Мисс Эванс, мы все в ожидании, – мне показалось, что голос Хелены Миллер приобрёл чуть ли не триумфальные нотки.
Сомнений не оставалось – она прекрасно знала, что я не слушала её. Что ещё хуже, она поняла, что я ни черта не знаю об этой самой североамериканской… Но хуже всего было то, что на меня смотрел Он… Я практически видела, как Фабиус Грэй сидит сейчас на задних партах аудитории и улыбается своей саркастической улыбкой, думая: “Какая же она дура”. Хотя нет… Вряд ли он вообще станет обо мне думать.
Я уже хотела честно признаться Хелене, что не слышала ни её вопроса, ни того, о чём она толковала, когда по моей части стола скользнула и тут же скрылась мужская рука. А на её месте осталась… Бумажка с правильным ответом?! Времени раздумывать у меня просто не было, поэтому я, на свой страх и риск, выпалила фразу, написанную на листке:
– Первый печатный станок в североамериканских колониях предположительно появился в 1638 году.
Я умолкла, ожидая вердикта. На какое-то время все затихли.
Неужели, я спорола чушь? Записка оказалась ловушкой?
Подступающий приступ паники предотвратил ничего не выражающий голос профессора Миллер:
– Неплохо, Эванс.
Больше по данному вопросу она не сказала ничего. А мне этого было и не нужно. С облегчением вздохнув, я посмотрела налево, собираясь поблагодарить неизвестного спасителя и… столкнулась взглядом с Алексом Уилсоном. Я уже решила, что это какая-то ошибка. Ну зачем ему помогать мне? Однако рядом больше никого не было…
– Спасибо, – едва слышно прошептала я, отводя взгляд.
Неожиданно для себя я испытала невыносимое смущение. С чего бы вдруг? И это после того-то, как я засекла его в учительской с Грэем?! И кому из нас надо смущаться после этого?! Выходит, мне…
– Был рад помочь, – так же, шёпотом, ответил парень.
От неожиданно мягкого тона я вздрогнула и снова посмотрела на него. Алекс улыбался.
Невероятно красивая и открытая улыбка…
– Почему? – с любопытством спросила я.
– А ты бы предпочла, чтобы эта Хелена выставила тебя на посмешище? – усмехнулся Уилсон.
– Нет, конечно… – пробормотала я, снова смутившись.
Неожиданно он наклонился так близко к моему лицу, что я почувствовала на своей коже его дыхание.
– Ты очень милая, когда смущаешься, – прошептал Алекс мне на ухо.
От его голоса и тона у меня по коже побежали мурашки.
Если это испытание Господне, то я его не выдержу…Слышишь, Боже?! И не говори потом, что я не предупреждала…
– П… правда? – пролепетала я, не имея ни сил, ни желания отстранятся.
– Правда, – всё тем же соблазнительным шёпотом ответил он.
Его рука легла мне на колено. Мне бы возмутиться, но я… чуть не задохнулась от наслаждения. Я хотела его! Прямо сейчас! Это казалось невыносимым.
Я закусила губу, чтобы не застонать. Если подумать, нас в любой момент могли заметить, ведь мы сидели в переполненной аудитории. Но меня… это не волновало.
Рука Алекса скользнула чуть выше – к бедру… Я сжала руки в кулаки и подняла на него затравленный взгляд. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Первым нарушил возрастающее напряжение он.