Любовь первая, любовь бурная
Шрифт:
Один из заключенных вскрикнул во сне, и Шункаха Люта перевел свой взгляд на узников. Они сторонились его, не доверяли ему, потому что он был индейцем, ненавидели его, потому что он отказывался унижаться и пресмыкаться, отказывался быть чем-то меньшим, чем человек. Они растаптывали свою честь и гордость, чтобы избежать кнута, они съеживались от каждой угрозы. Шункаха Люта не делал этого. Не мог. Его честь это все, что у него осталось, и он ревностно оберегал ее.
Вздохнув, он закрыл глаза — и перед ними всплыл образ молодой белой девушки, которую он видел на склоне холма в тот день. Он успел увидеть мельком длинную косу солнечно-золотистого цвета, и она тут же убежала, но память о ней сохранилась в его душе. Кто она? Откуда явилась?
Ее образ стоял перед мысленным взором Шункаха до тех пор, пока сон не одолел его.
Шункаха проснулся на рассвете — и передернулся от мысли о еще одном дне в рабстве. Время тянулось очень медленно. Как он выдержит еще полтора года в цепях? Двое белых, которым поручена дорожная бригада, постоянно терзают его, насмехаются над ним, бесконечно высмеивают его цвет кожи, обмениваются глупыми шутками и непристойными замечаниями об индейцах и индейских женщинах.
Вначале он приходил в бешенство, желая ни много ни мало, а убить двух васику, которые так презрительно относились к нему. Но все его вспышки протеста заканчивались жестокими побоями, днями без воды и пищи. Наконец, он понял тщетность своей борьбы. Его спина была вся в рубцах от многочисленных ударов кнута; он больше не реагировал на насмешки, но внутри продолжали кипеть ярость и гнев. Он больше не разговаривал, никак не сопротивлялся. Но и не унижался перед ними. Его молчание, нежелание покориться, сдаться раздражало белых людей. Он знал: именно это было причиной, по которой они продолжали изводить его. Знал: стоит ему сделать вид, что смирился, и они оставят его в покое. Но это было превыше его сил. И он работал, стиснув зубы. Один бесконечный день сменялся другим. Жажда мести росла с каждым часом и въедалась в его душу, пока он иногда не начинал думать, что умрет, если не прольет кровь своих врагов.
Бывали дни, когда его заставляли работать уже и после того, как всем остальным разрешалось лечь спать, дни, когда его руки кровоточили, а спина и плечи молили об отдыхе, дни, когда надсмотрщики не разрешали ему отдыхать.
Со временем его руки стали еще крепче, огрубели и покрылись мозолями, мускулы рук, спины, плеч и ног налились силой и мощью. Сейчас на нем не было и грамма лишнего жира — только упругие мышцы под бронзовой кожей. Он переносил стойко и брань, и плохое обращение. Терпение вселяло надежду, и молодой воин оставался сильным. Когда-нибудь, он поклялся, когда-нибудь он совершит свою столь желанную месть. Но это будет не сегодня.
Бриана старалась думать о чем-нибудь радостном, аккуратно гладя темно-синее выходное платье тети Гарриет, но веселые мысли никак не приходили в голову — она была слишком уставшей. Она всегда ненавидела это занятие больше, чем всю остальную работу, а сейчас ей приходилось снова и снова разглаживать каждую складочку, потому что тете не понравилось, как Бриана выгладила одну рабочую рубашку дяди Генри. Если бы еще не такая жара! Если бы она могла сходить искупаться в озере. Мысль об озере напомнила ей об индейце, и она задала себе вопрос: был ли он еще там и что он делал. Наверное, он так же сильно не любит валить деревья, как она — гладить?
Девушка слышала, как тетя Гарриет болтала с Марджи Крофт. Марджи и ее муж Люк были владельцами магазина «Крофте Дженерал Стор» в ближайшем городке Винслоу.
Бриана швырнула утюг на доску, быстрыми и сердитыми движениями расправила складки на одной из рубашек дяди Генри. Тетя Гарриет всегда находила время встретиться со своими знакомыми, мрачно подумала девушка, потому что большую часть домашней работы — всю стирку, глажку, штопку — делала Бриана. Она же ухаживала за огородом. Единственное, что делала тетя Гарриет, — готовила обед. И то только тогда, когда приходило «творческое настроение для кухни».
Понадобилось два часа, чтобы выгладить все белье. Когда эта работа была сделана, Бриана пошла в гостиную, чтобы узнать, какие поручения тетя Гарриет хочет ей еще дать.
Марджи Крофт улыбнулась Бриане, как только девушка вошла в гостиную. Бриана Бьюдайн была красивым ребенком с мягким характером и нежной натурой, и Марджи частенько думала, что девочка заслуживает лучшей жизни, чем та, которую она вела у Гарриет Бьюдайн.
— Добрый день, Бриана, — сказала приветливо Марджи Крофт. — Последнее время тебя совсем не видно в городе.
— Нет, мэм, — ответила Бриана.
— Постарайся выезжать почаще, дорогая. В эту субботу будет вечеринка. Люк и я хотим сопровождать тебя. Можем мы за тобой заехать? Скажем, около семи?
Бриана посмотрела на тетю, не смея ответить.
— Если Бриана решит поехать, дядя отвезет ее, — сказала Гарриет Бьюдайн. Она бросила холодный взгляд на свою племянницу поверх края голубой китайской чашки. — Мы обсудим это позже. Почему бы тебе не взять Чонси на озеро и не искупать его? Мне кажется, ты уже сделала большую часть работы по дому на сегодня.
— Да, мэм, кротко ответила Бриана, попыталась сделать реверанс в сторону миссис Крофт, фальшиво и холодно улыбнулась и вышла из комнаты.
О, это было бы изумительно — пойти на вечеринку. Танцевать. И смеяться со своими ровесниками. Надеть красивое платье. И слушать музыку. Может быть, встретить прекрасного юношу, который влюбится в нее и даст ей возможность завести собственный дом.
Но сейчас ей придется купать Чонси. Она не любила собаку своей тетки. Это было громадное животное с длинной шерстью, которую после купания надо было тщательно причесывать. Но, подумала Бриана с улыбкой, это даст возможность и ей немного поплавать.
Оставив свои туфли и чулки на улице, где тетка не смогла бы их заметить, Бриана позвала собаку и помчалась вприпрыжку к озеру. Чонси спешил рядом с ней, свесив на бок свой длинный розовый язык. Бриана подумала, что он — самая уродливая собака, которую она когда-либо видела.
Чонси барахтался в воде, пытался играть с Брианой, и к тому времени, как он, наконец, был выкупан, ее одежда промокла насквозь, но она не беспокоилась об этом. Вода была чудесной — чистой и прохладной, и, привязав Чонси к дереву так, чтоб он не мог вываляться в грязи, Бриана сбросила платье и медленно поплыла, наслаждаясь водой, обволакивающей ее тело.
Как приятно лежать на спине и ничего не делать, когда есть возможность мечтать, изучать обширные голубые небесные своды или смотреть, как черный дрозд пьет у кромки тихой заводи. Увы, долго наслаждаться прохладой воды у Брианы не было времени.
С сожалением она вышла на берег, быстро надела свое уродливое коричневое платье, переплела косу. Чонси спал, его передние лапы слегка подергивались — наверное, ему снилась охота на белок и кроликов. После минутного колебания Бриана направилась к холму, крадясь от дерева к дереву, чтобы оставаться незамеченной, когда приблизится к вершине.