Любовь по науке, или На практику в другой мир
Шрифт:
– Позже расскажем! – рассмеялся Гарон. И тут же стал серьезным. – А сейчас у нас есть еще одно дело, – он поднял повыше амфору. – Разойдитесь, ее поймали, когда она обращалась. Если процесс обращения дошел до середины, то сейчас мы получим весьма большую драконицу. Ей нужно место.
Все разошлись в стороны, пленных эльфов тоже оттащили. А я встала рядом с Гароном.
– Ну все, выпускай кракена! – улыбнулась я, хотя сердце забилось в тревоге. Как будет себя чувствовать Лагерра после заключения? В каком настроении появится перед нами? Вспомнит ли
Гарон коснулся пробки. На мгновение его рука замерла.
– Волнуюсь, – неожиданно признался он. – Как-то она примет во мне отца… Что мне говорить, что делать? Она так ненавидела меня.
– Я тоже не знаю, – сказала я. – Но мне кажется, теперь у нас будет противоположная проблема…
В это мгновение Гарон выдохнул и, чтобы не оттягивать время дальше, одним движением выдернул пробку.
Коричневый туман заструился наружу, очень быстро скрутился в традиционный вихрь. А потом… видимо, обращение Лагерры, когда ее поймали, не дошло до середины.
Вихрь превратился в разъяренную девушку.
Он стояла в центре круга, образованного нами, сжав кулаки.
– Дочка, милая, все хорошо, папа прилетел! – крикнула я, чтобы она не надумала чего лишнего.
Лагерра обернулась на мой голос, и ее лицо разгладилось. Она уставилась на Гарона, а в следующий миг… бросилась ему на шею.
– Папочка, я знала, что ты прилетишь и спасешь нас! Ты самый лучший! Я так тебя ждала!
Она повисла у него на шее. И так там и осталась…
Несколько секунд Гарон стоял с расставленными в стороны руками. В кои-то веки мой невозмутимый дракон был растерян. Не знал, что делать, как реагировать. А потом… свел руки, крепко обнял дочь и прижал к себе.
«Пожалуй, я не ошиблась, сказав, что у нас будет противоположная проблема, – подумала я. – Проблема с сепарацией от родителей. Особенно – от отца… Но мы с этим разберемся. Все будет хорошо. И вообще я не буду думать об этом сейчас».
Я подошла и прижалась ним: мол, хочу с вами. Сразу две сильных драконьих руки – мужская и женская – обняли меня.
И мы замерли втроем.
– Что за дела? К-р-ра-с-сота! – раздался Гришин голос. – Л-лю-бовь моя! Привет!
– Любовь моя! Кр-р-ривет! – вторила ему Красотка.
И пернатые члены нашего семейства удобнее устроились на моих плечах.
Глава 42
– Ничего не понимаю… – пробубнил Гарон, глядя на выставку экспериментальных бейарий.
Каждая из них стояла на отдельной тумбе, подписанная именем претендента.
Конечно, когда мы немного пришли в себя и убедились, что Академия тоже приходит в себя после атаки эльфов, то поспешили поглядеть на результаты опыта с волшебным растением.
Особого смысла в этом не имелось, ведь я уже выбрала. Причем, как известно, выбрала даже прежде, чем узнала, что я в прошлом была Тараттой. То есть – уже любила Гарона.
Но мы с Гароном – настоящие ученые. Нам любопытно! Даже с учетом того, что мы ожидали увидеть нашу с ним бейарию… да вообще ее не увидеть! Улицезреть просто рыхлую земельку в горшке. Мы ведь любящие, а не истинные.
По пути в учебный корпус мы наблюдали, как прибираются маги. Любовно восстанавливают затоптанные клумбы. Возвращают на место вырванные с корнями деревья (кстати, очень красивое зрелище, когда дерево поднимают в воздух силой телекинеза и опускают корнями вниз в землю).
С других факультетов прибыли стихийные и прочие сильные маги, они в основном занимались восстановлением разрушенных строений. Пострадало их немного, все же наши сразу начали одерживать верх – как только прошел шок от атаки. Но повреждения были, и требовалось все починить.
Эти умельцы занимались примерно тем же, чем природные маги с деревьями. Направляли руки на груды кирпичей, кружили их в воздухе, а потом словно собирали мозаику, заставляя каждый кирпичик встать в нужное место. А на место того, что раскрошилось совсем, уже привезли новый стройматериал.
В общем, я могла лишь в очередной раз поразиться, как быстро и эффективно работает магия. И как в общем-то дружно действуют маги. Не зря Гарон говорил, что «благоденствия» вообще-то хватает. Маги работали плечом к плечу – оборотни, драконы, люди…
Да и выжившие эльфы помогали. Под руководством Мэйгара, принявшего на себя «исполнение обязанностей Правителя, пока брат не явится из другого мира», они тоже восстанавливали посадки.
А еще они ходили по месту сражения, склонялись над мертвыми телами собратьев с горестными песнопениями и развоплощали их какой-то своей особой магией. Тела таяли, исчезали, а из глаз бессмертных катились слезы.
Они мгновенно сложили и другие песни. Песни возрождения – когда заново сажали цветы в саду. Песни боли – когда видели очередные разрушения. И даже песнь покаяния, которую пели, занимаясь особо тяжелыми работами. Мол, искупаем свой грех.
В общем, показали себя нормальными ребятами, как только их Правитель-фанатик упокоился где-то там.
– Не понимаешь? – улыбнулась я Гарону, изумленно разглядывающему бейарии. – А по-моему, тут все очевидно.
Самой слабенькой выросла бейария Мэйгара – она едва проклюнулась из-под земли. Ну и правильно! Наши с ним чувства с самого начала были скорее дружескими. Это его просто ненадолго «переклинило».
Второй по росту оказалась бейария Дэрета – она хотя бы вытянулась вверх.
Третьей – бейария Дренера. На ней даже цветочки распустились. Все же, видимо, в чем-то мы с противоречивым принцем подходим друг другу.
Самой пышной, согласно нашим ожиданиям, должна была стать бейария Гарвера. Она и верно удалась на славу! Большая часть цветов постепенно превращалась в маленькие красные ягоды. А зелень была такой сочной, что просто загляденье!
Но и она не могла соперничать с бейарией Гарона. Густая, пышная, высокая, она вся была усыпана ягодами. Некоторые ягоды уже созрели, скоро можно будет собирать семена!