Любовь против (не)любви
Шрифт:
— И каким образом ты доберёшься до той королевы? — усмешка Мэгвин вышла невесёлой. — Телфорды уже многие поколения служат короне, а отец и брат Кэт были замешаны в заговоре, и следы того заговора вели на север, через границу. Потому с ними и расправились без всякой жалости — Грегори не будет привечать друзей северян. Другое дело, что всё это с его слов, и что там вышло на самом деле — мы никогда не узнаем.
— Значит, она сама в море-то бросилась, — вздохнула Катерина.
Вот вляпалась! Кто бы только мог подумать!
— Есть вероятность, — кивнула Мэгвин.
— Она же перед тем, как пойти, сняла крест и обручальное кольцо. И спрятала в своей сумке,
— Очень на то похоже, — не стала спорить Мэгвин. — Поэтому сейчас мы с тобой будем учиться строить защиту. Ты это можешь, а в твоём положении хорошо бы ещё и уметь. И нападение, кстати, тоже — то немногое, что тебе доступно.
Это было правильно — от неведомого зла нужно уметь защищаться. Ну и предстоит выяснить — что там происходит, в этом гадюшнике, который за какие-то грехи стал новым Катерининым домом.
Дотренировались снова до полного Катерининого бессилия — как и накануне. Мэгвин вздыхала и ворчала, что скажет кому-то — чтоб приглядел.
— Кто приглядел? Зачем приглядел? — не понимала Катерина.
— Затем, что я здесь больше не останусь.
Что? Катерина уже привыкла рассчитывать на ворчливую старуху — потому что та знала тут всё, и знала о Катерине правду. Как так она здесь не останется?
— Постой, почему это не останешься? А как же я?
— А ты уже сейчас сильнее любого из них. Да и память тела какая-никакая пробудится. Будешь применять свою силу с умом — будет толк. А ты, как мне показалось, умеешь.
— Нет, погоди. Ты меня для чего из дома вытащила?
— Для того, что пообещала. Исцелить Кэт.
— Зачем? — в отвращении сморщилась Катерина. — Вот пусть бы и оставались без неё! Я ж не выживу в этих ужасных условиях! С этими ужасными людьми.
— Не все из них ужасны, — пожала плечами Мэгвин, — а некоторых можно просто не брать в расчёт, да и всё. Ты — не Кэт. Тебя так просто не испугаешь. Я думаю, ты даже найдёшь какое-нибудь удовольствие в том, чтобы навести порядок — во владениях и в головах.
— Делать мне нечего, всю жизнь, значит, работала, и теперь — снова работать? — Катерина не заметила, как сорвалась на крик.
А Мэгвин наоборот — замолчала.
— Прокричись, полегчает.
— Кому ты пообещала, что вылечишь Кэт, и зачем?
— Роберту. Затем, что мне была предложена такая плата, от которой я не смогла отказаться. Откровенно говоря, мне вернули — меня.
— Что? — Катерина даже на постель обратно села.
А Мэгвин разжала пальцы — и у неё на ладони Катерина увидела кольцо. Серебряное кольцо, со странным мерцающим камнем — вроде и серым, а вроде и синим. Пять ажурных зубцов охватывали тот камень — красиво.
— В этом кольце заключена частичка меня. Тот, у кого эта вещь, может мне приказывать. Просить выполнить желание или просто заставить себе служить. Так вышло, что нынешний лорд Грегори Телфорд взял эту вещь там, откуда брать его никто не просил. Воспользовавшись моим горем.
— Украл, что ли? — не поверила Катерина.
— Просто взял. Снял с пальца своего умершего прадеда. Пока я приходила в себя, не сумев отпросить его у смерти ещё на день. Шестьдесят лет и ещё три года мы были вместе, но — нет ничего вечного на этой земле. Он ушёл, а я осталась. И осталась — не свободной, потому что Грегори не верил, что я могла сделать всё то, что делала для его предка, не по службе, а по любви. По службе так не бывает. Он очень удивился, когда оказалось, что простого владения кольцом и приказов недостаточно для того, чтобы поля родили, а сады цвели — потому что я выполняла только то, что он приказывал, и именно так, как он высказывал свой приказ. А высказать, как надо, он не мог — потому что нужно было учиться не только воевать и убивать, а ещё и хозяйством интересоваться хоть немного — раз собрался стать лордом. Он-то думал, что всё дело во мне и в кольце. И стоит ему только пожелать — и всё будет. Но высшие силы так не работают. Ты получишь столько, сколько отдал сам. А чтобы получить больше — отдать нужно тоже немало. Его прадед отдал мне всего себя — и получил в ответ меня и все мои силы. А Грегори хотел только приказывать, не более. И… я не называла Роберту платы, он сам решил отдать мне кольцо. Видимо, понял, что за меньшее я на такое дело не соглашусь.
— Ты… ты правила здешними землями? — не поверила Катерина.
— Я была рядом с тем, кто правил, — отвечала Мэгвин.
Она надела кольцо на палец и распрямилась. В домике было очень мало света, но Катерина увидела всё — как та встала, потянулась… и на месте сморщенной старухи оказалась статная высокая женщина в вышитом платье из яркой синей ткани. Глаза у неё светились глубокими озёрами и летним небом — под цвет того платья, а рыжие кудри спускались ниже пояса. Катерине даже показалось, что в волосах преображённой Мэгвин сверкнул венец с синими камнями.
— Ничего себе, — хрипло проговорила Катерина.
— Без кольца я не рассыпалась, конечно, и не умерла, мне того не дано. Но изрядно истрепалась, — Мэгвин достала из сундука флягу, взболтнула, и разлила её содержимое по двум глиняным чашкам, одну протянула Катерине. — Пей. Пей за свою жизнь, и пусть она у тебя сложится лучше и чем у Кэт, и чем у тебя самой в твоём далёком доме. Я вижу — ты способна на многое, и найдёшь в себе силы, о которых не подозреваешь, только случится это не сразу. Ничего не бойся, из любого трудного положения есть выход, даже если его сразу и не видно. И не бойся шагнуть во тьму — иногда для того, чтобы увидеть свет впереди, нужно захлопнуть дверь за спиной. Ты выйдешь. Ты справишься, — и выпила то, что было у неё.
Катерина проглотила всё, что Мэгвин налила в чашку, единым духом — а это оказалось вино, отличное вино, дома такое встречалось очень редко и стоило больших денег. Хотела было что-то ещё сказать — но поняла, что смертельно устала, и что больше всего на свете хочет лечь и уснуть. Вообще-то сегодня много всего случилось, и если верить Мэгвин, сил Катерина потратила изрядно. Так почему бы не заснуть?
Проснулась она засветло, и Мэгвин в домике не было. Почему-то Катерина сразу поняла, что та ушла навсегда — хоть и не очень-то холоднее стало, и окно пропускало столько же света — не меньше, но — не было чего-то важного. Ещё десяток дней назад скажи ей кто, что у дома, в котором живет маг, может быть какая-то аура и, прости господи, душа — она бы посмеялась и попросила не говорить ерунды. А вот как оно вышло.
Теперь всё делать самой. Согреть воды на умывание, и на завтрак тоже. Чая и кофе у них не водится совсем, но оставалось немного молока, сыра и хлеба — их вчера принесла Молли, когда возвращала Мэгвин её плащ — и корзина больших красных яблок. Тех самых, невероятного медового вкуса, очень сладких.
Из этого Катерина и сообразила себе завтрак. На всякий случай оделась во все слои — вдруг и вправду кто придёт и встанет над душой — собирайся, мол, а она и не готова. Лучше уж собраться самой, пока никто не явился.