Любовь против (не)любви
Шрифт:
— Это моя вина, Кэт. Прости пожалуйста, больше я не оставлю тебя без охраны.
— А вдруг у тебя не получится? И все твои люди будут нужны тебе самому?
— У Джейми возьму, у него тоже есть. И они не откажутся охранять тебя от всего света, после того, сколько ты на их глазах для Джейми сделала.
Это было новым пунктом в обычной программе — парни Джейми думают о ней что-то хорошее? Их не проняло, даже когда они летом возвращались из рейдов драные и раненые, и она их лечила. Принимали, как должное, а здесь что?
— В
Тут уже было крыть нечем. Покуражилась — и хватит, нужно снова возвращаться к привычному всем облику разумной, сдержанной и адекватной Кэт. Катерина кивнула и поднялась.
— Спасибо тебе, Джон. Я постараюсь больше не терять рассудка.
Да вот только легко сказать — не терять! А что такое она видела сегодня в пустой галерее? Явление того, кого все ищут, было настолько реальным, что у неё дух захватило от воспоминания, и она начала отвечать на вопросы Анны о королеве невпопад. Впрочем, у неё вроде бы есть повод для несуразного поведения, во всяком случае, Джон его понял и принял.
Трапеза завершилась, и можно было уйти к себе и запереть двери. Выглянуть в раскрытое для проветривания окно и посмотреть на звёзды. Здесь небо над городом, даже большим по здешним меркам, совсем не такое, как дома. Здесь нет никакой городской засветки, все фонари потушены, окна закрыты ставнями. Катерина высунулась почти до пояса… и был остановлена Грейс.
— Совсем с ума сошли, да, миледи? Высовываться в окошко, когда в комнате свет горит!
Камеристка оттащила Катерину от окна и собственноручно закрыла ставни.
— Что будет-то? — недоумевала Катерина.
— Да всё, что угодно, может быть, ясно вам? И выстрелить могут, и камень бросить, и верёвку с крыши спустить! Или подумать, что вы, ну, приглашаете к себе, вам оно надо? Это не Торнхилл, где можно на подоконнике хоть сидеть, тут узкая улица!
Все эти соображения были Катерине непонятны — ну кому она сдалась? Напротив, на другой стороне улицы — дом, ну да, близко, улица узкая, из щелей в ставнях свет пробивается. Не поздняя же ночь, в самом деле! Да-да, «живёт моя отрада в высоком терему»…
Но не спорить же с Грейс, Грейс ей зла не желает. Поэтому Катерина села у закрытого окна, подперла голову рукой и задумалась.
Она же запретила себе его! Вспоминать о чём бы то ни было, кроме магических тренировок и боёв с призраками. Это — было. А всё остальное — от лукавого, примерещилось. Восстановление магических сил, не более. И ведь работало — силы восстанавливались, да и прибыло ей от него, как он и говорил. Уж о магии-то он знает намного больше неё. А она — полный неуч. Ну хорошо, неполный неуч. Так, троечница, прогулявшая половину каждой учебной четверти. Но рядом с ним это почему-то было не обидно.
Такая реальность — он учился много и долго, и именно этому. А она — вовсе нет, а училась давно и совсем другому. Это другое здесь тоже востребовано, но если владелица обширных земель вздумает открыть в столице школу — на неё, наверное, посмотрят странно. Землевладелица должна либо приглядывать за землёй, либо болтаться при дворе, если на землю ума не хватает. А Катерине бы — на землю, обратно. Здесь-то снега уже и в помине нет, скоро и на севере сойдёт, и дороги развезёт, как добираться?
Вот, правильно, думать нужно о том, как добираться, и что сеять, и что ещё сделать. Кстати, про стёкла-то она договорилась, их привезут к лету. Про семена пока не очень, но ей назвали пару имён, с кем из бывающих при дворе об этом вообще можно говорить, кто сам что-то понимает, а не на папеньку, управляющего и прочих важных людей надеется. Что бродячие некроманты знают о семенах? Наверное, ничего. Хоть и говорят, что у них там фамильный замок какой-то есть. И дом где-то на далёком Юге. И родители. И сёстры. И кто-то ещё, очень много. А у неё — никого…
Вот, зачем он только примерещился, сейчас бы уже легла спать и спала бы! Она ведь уже даже не огорчалась в последние дни, когда ложилась спать в сырую и холодную постель. Нет, это неправда, в сырую не ложилась. Сначала ручками всё сушила и грела, а ложилась только потом, это намного эффективнее, чем горячий кирпич или любая другая грелка.
Вот и теперь нужно оторвать зад от лавки и идти сушить постель.
Стук в ставню снаружи раздался именно в этот момент — когда Катерина встала и собралась идти заняться делом. И было это неожиданно и страшно — нет, правда, кто может постучать в окно на уровне третьего этажа?
— Кто ж может-то так, от земли-то высоко, — прошептала побелевшая Грейс.
Очевидно, подумала она о том же самом.
— Маг может, — выдала Катерина самое разумное, что смогла вообразить.
Подошла к окну, прислушалась. Тихо. Закрыла глаза, отпустила на свободу ощущения, чтобы понять — кто там.
И медленно повернула задвижку на глазах у изумлённой Грейс. Потому что — поняла.
Пропавший со всех радаров некромант стоял на небольшой приступочке под окном — аки птичка на жёрдочке. И протягивал Катерине розы — пять штук, тёмно-алые. Где только взял, паршивец!
Она, не в силах вымолвить ни слова, отступила в комнату, давая ему возможность войти. Он и вошёл, и прикрыл за собой ставни.
— Добрый вечер, дамы. Простите, что я в окно, но мне показалось, что войти в дверь будет не слишком уместно в такой час и в моём положении.
Катерина протянула руку к цветам, дотронулась до шипастых стеблей и до его пальцев… и тут же его ладонь сжалась поверх её ладони. Простое прикосновение встряхнуло её, будто она выпрыгнула из того окна и летела, летела… а он её поймал.