Любовь с привкусом соли
Шрифт:
Избитый ветром и волнами, с порванными парусами и опозданием на неделю приходит в порт Сейшельской колонии фрегат «Быстрый», на борту которого возвращается на место своего последнего назначения капитан Эдвард Мансфилд.
В сгорбленном, подавленном, давно немытом, обросшем, в истрепавшейся одежде мужчине с трудом узнал своего друга капитан «Быстрого» Джексон Барнз. Когда-то давно они вместе заканчивали Гринвичский военно-морской колледж, вместе кутили по всему Лондону. И не смог отказать капитан в просьбе старому другу, разрешил плыть на своем фрегате. Но так и не сумел добиться ответов от ставшего чужим и молчаливым Эдварда.
Стихия сжалилась над командой корабля: ветер утих в последний день их пути, с неба оседала лишь легкая морось. По прибытии в порт, стоит только сходням занять свое место, Эдвард Мансфилд, не прощаясь, совершенно по-английски, сходит на берег.
С льдинкой дурного предчувствия в сердце, Джексон провожает взглядом спину прежнего друга, ставшего вдруг молодым стариком. Тот быстрым шагом, не оглядываясь, идет вдоль линии прибоя.
Под подошвой новых сапог жестко скрежещут ракушки и мелкая галька. Мужчина то и дело спотыкается о ветки и мусор, выброшенные на берег штормом, но упорно продолжает идти к одному ему известной цели.
Как обычно, проклятый берег окутывает плотная душная тишина. Эдвард, не отводя взора от волн, накатывающихся одна на другую, усаживается на прибитое к берегу бревно, не боясь испортить свой новый камзол. Его не беспокоят ни холодный ветер, забирающийся под полы и пробирающий все тело до костей, ни склизкий мелкий дождь, падающий с неба, ложащийся на его плечи тонкой пеленой и пропитывающий насквозь всю одежду. Он сидит и неотрывно смотрит на плоские скалы, то появляющиеся, то окунающиеся в пенистые серые волны прилива. Взгляд его бессмысленный, с тлеющим отчаянием ожидания. Он сидит, блаженно уверенный: это конец его мучениям и его скитаниям. Его бегству от того, от чего он не хочет и не может убежать.
И вот призрачный глаз солнца сменяют серебряные лучи полной луны, которые, отвоевав у туч свою свободу, пробиваются к озябшей и сырой земной тверди. В величественном затишье, когда ни один лист на дереве не шелохнется, ни один зверь или птица не нарушит безмолвие природы, раздается еле уловимая мелодия. Одному проникновенному голосу вторит другой, третий, и уже громкое и гордое многоголосье поднимается над берегом как знак того, что наступают последние мгновения земного существования Эдварда Мансфилда.
Не спеша, плавно, будто заколдованный, мужчина поднимается и вступает в воду, устремляясь к звукам печально-трепетной песни. Так же как и несколько месяцев назад, русалки занимают облюбованные ими места на скалах, поют, расчесывают свои длинные волосы и, казалось, не замечают его.
Еще несколько шагов, и Эдвард уже посреди их круга. Только тогда русалочья песня замолкает, а прекрасные лица морских дев равнодушно обращаются к нему. Но он не замечает уже ничего вокруг: ни их взглядов, ни их стремительного исчезновения в воде, ни внезапно поднявшийся штормовой ветер, бьющий прямо в грудь и швыряющий обратно в сторону берега. Перед ним только она – его Изабелла. С прелестным удивленным лицом в форме сердца, с манящими алыми губами и чарующими, зовущими карими глазами, в которых, кажется, вспыхивает искренняя радость.
– Эдвард, - только и успевает вымолвить русалка, как мужчина делает последний шаг, преодолевая расстояние между ними, и сжимает влажный стан девушки в своих стальных объятиях.
Он припадает к ее губам и увлекает в неистовый поцелуй, безумствуя в нужде, вкусе соли и холодящем жаре близости. Тонкие русалочьи руки обвивают шею мужчины, и, воспринимая это как бессловесное согласие, не разрывая объятий, Эдвард подхватывает Изабеллу на руки и делает другой шаг уже в мутную ждущую глубину. Мужчина сминает губы избранницы властно и жестко, словно хочет наверстать все его одинокие бессонные ночи, отплатить за муки чар и одержимости. Тесно сплетенные, соединенные одинаковой страстью, они медленно погружаются на черное ложе океана, не прекращая поцелуй, не ослабевая хватки. Они пьют друг друга до дна, без остатка, оставляя друг на друге аметистовые оттиски, будто сургучные печати: «Вместе и навсегда»…
– ----------------------
1. название фрегата
2. Стихотворение Аллы Мелиссовой «Там, где покой и счастье»
Как приятна тишина,
Плеск воды и запах моря.
Где морская глубина,
Нет ни боли и ни горя.
Я хочу быть только с ним,
Разделять и жизнь, и счастье;
Но в бездонности глубин
Одинока. И опять я
Буду звать немой прибой,
Шелест трав и пенье ветра,
Потому что я покой
Обрету лишь с ним, наверно…
Нет. Точно знаю, что любить
Предначертано мне свыше,
И до дна мне не доплыть.
Но я верю, верю… Слышишь?
3. Песня русалок из к/ф “Пираты карибского моря: На странных берегах”
Моё сердце так тоскует
Ни к чему мне денег звон.
Лишь моряк меня утешит,
Ведь дороже злата он.
Ах, красавицы-девицы,
Давно известно нам
Лишь моряк нам дарит голос,
Скользящий по волнам.
Моё сердце так тоскует
Ни к чему мне денег звон.
Лишь моряк меня утешит,
Ведь дороже злата он.
Моё сердце так тоскует
Ни к чему мне денег звон.
Лишь моряк меня утешит,
Ведь дороже злата он.
4. Сходня – разновидность трапа. Нестационарная, переносная дюраллюминиевая или частично деревянная доска оборудованная леерным ограждением и служит для перемещения с судна на берег и обратно.