Любовь слепа
Шрифт:
"Да уж, - подумал Орвер, - вот и соригинальничал".
– По радио сказали, - добавила консьержка, - что это возъебуждающий ахерозоль.
Консьержка придвинулась к нему и учащенно задышала.
– Ox!
– охнул Орвер; ему даже показалось, что этот чертов туман еще и омолаживает.
– Послушайте, госпожа Панюш, - взмолился он, - нельзя же так, по-скотски. Даже если этот туман действительно возбуждающий, надо все же держаться от греха подальше, - добавил он, отодвигаясь.
Госпожа
– Мне все равно, - с достоинством произнес Орвер.
– Сами разбирайтесь, я пас.
– Да уж, - прошептала консьержка, нисколько не смущаясь, - вот, например, господин Лерон оказался намного любезнее вас. С вами приходится все делать самой.
– Видите ли, - начал оправдываться Орвер, - я только сегодня проснулся. Я еще не привык.
– А я вам сейчас все разъясню, - сказала хозяйка.
После чего произошли события, которые лучше скрыть, как скрыты бедняки под плащом, нищета Ноя, Саламбо и парус Танит внутри скрипки.
От консьержки Орвер выскочил, ликуя. На улице он прислушался - вот чего не хватало, так это шума машин. Зато повсюду распевались песни. Отовсюду раздавался смех.
Немного оглушенный, он вышел на проезжую часть. Слух еще не привык к звуковому диапазону, покрывающему такие большие расстояния; он в нем терялся.
Орвер поймал себя на том, что размышляет вслух.
– Господи, - произнес он.
– Возбуждающий туман! Как мы видим, размышления на эту тему не отличались большим разнообразием. Но поставьте себя на место человека, который спит одиннадцать дней подряд, просыпается во тьме кромешной в момент общего непристойного отравления и констатирует превращение своей жирной сотрясающейся консьержки в Валькирию с высокой, упругой грудью, в эдакую Цирцею, жаждущую моря непредсказуемых удовольствий.
– Замечательно, - изрек Орвер, уточняя свою мысль.
Только сейчас он понял, что по-прежнему стоит посреди улицы. Испугавшись, отошел к стене, прошел метров сто и остановился напротив булочной. Санитарно-гигиенические нормы рекомендовали принимать пищу после значительной физической нагрузки, и он решил купить какую-нибудь плюшку.
Внутри булочной было очень шумно.
Орвер считал себя человеком без предрассудков, но когда он понял, что именно требовала булочница от каждого клиента, а булочник от каждой клиентки, у него на голове волосы встали дыбом.
– Если я отпускаю вам товар весом в два фунта, - доказывала булочница, то я вправе требовать от вас и соответствующий формат, черт побери!
– Но, сударыня, - возражал тонкий старческий голосок, по которому Орвер идентифицировал господина Кюрпипа,
– А еще на органе играете!
– упрекнула булочница.
Господин Кюрпип возмутился.
– Вот я вам свой орган и пришлю, - вспылил он, бросился к выходу и врезался в стоящего у дверей Орвера. Удар был такой силы, что бедняга еще долго не мог перевести дух.
– Следующий!
– взвизгнула булочница.
– Одну булку, пожалуйста, - выдавил из себя Орвер, потирая живот.
– Одна булка на четыре фунта для господина Лятюиля!
– выкрикнула булочница.
– Нет! Нет!
– простонал Орвер, - маленькую булочку!
– Хам!
– рявкнула булочница и добавила, обращаясь к мужу: - Эй, Люсьен, займись-ка сеньором, чтоб впредь неповадно было.
Волосы на голове у Орвера зашевелились. Он рванул изо всех сил - прямо в витрину. Та не поддалась.
Он добежал до двери и выскочил на улицу. Оргия в булочной продолжалась. Детей обслуживал ученик пекаря.
– Ничего себе, - бурчал Орвер, стоя на тротуаре.
– А если я предпочитаю выбирать сам? Нет, но булочница-то какова? С ее-то рожей...
Вдруг он вспомнил о кондитерской за мостом. Продавщице - семнадцать лет, губки бантиком, передничек с узорчиком... может, сейчас на ней, кроме этого передничка, ничего и нет...
Орвер быстро зашагал по направлению к кондитерской. Три раза он спотыкался и падал на спутавшиеся тела. Позы партнеров его даже не интересовали. Лишь при последнем столкновении он отметил, что их было пятеро.
– Рим, - прошептал он.
– Quo Vadis! Fabiola! et cum spirito tuo!* Оргия! О!
Он потирал себе лоб; воспоминание о витрине распухло до размера голубиного яйца, причем добротно высиженного. Он все ускорял шаг - интимный дружок, натянув поводок, тащил его за собой, требуя поскорее спустить.
Он решил, что цель близка, и, ориентируясь на ощупь, пошел вдоль фасадов. По фанерному кружку с шурупом, который поддерживал одно из треснутых зеркал, он определил витрину антиквара. Через два дома - кондитерская.
Со всего ходу он налетел на неподвижное тело, обращенное к нему спиной. Он вскрикнул.
– Не толкайтесь, - произнес грубый голос, - и уберите-ка это от моей задницы подальше. А то так можно и в морду получить...
– Но... гм... да что вы, в самом деле?
– смутился Орвер.
Он попытался обойти мужчину слева и опять с кем-то столкнулся.
– Ну что еще?
– отозвался другой мужской голос.
– В очередь, как все.
Раздался громкий хохот.
– Что?!
– оторопел Орвер.