Любовь слепа
Шрифт:
Оставив ее разбираться с этим, Эйдриан быстро управился с бриджами и запахнул рубашку на груди, застегивая оставшиеся пуговицы. Закончив, он взглянул на Клариссу. С некоторым удивлением он увидел, что она должным образом надела платье и даже застегнула его и теперь безуспешно пыталась разгладить мятую юбку. Она ощупала свои волосы и спросила:
– Я выгляжу нормально? Они ведь ни о чем не догадаются, правда?
Эйдриан прикусил язык, не желая признаваться, что ее волосы торчат во все стороны и что они – вместе с ее порванным и мятым платьем –
Откашлявшись, он решил сделать рыцарский жест – он солгал:
– Они никогда ни о чем не догадаются.
– О, хорошо!
Кларисса вздохнула и, прежде чем он успел сказать еще хоть слово, потянулась к двери и распахнула ее, едва не размозжив голову дворецкому, который, видимо, подошел к карете, чтобы узнать, что случилось.
К счастью, несмотря на свой возраст, Киббл отличался большим проворством и успел увернуться. Он так же быстро снова подскочил к карете, чтобы подхватить свою новую хозяйку, когда Кларисса запуталась в подоле своего платья и упала лицом вперед.
Она с криком приземлилась на его тощую грудь, потом смогла встать на ноги и прищурилась на бульдожье лицо дворецкого, стараясь разглядеть его черты. Со своей стороны дворецкий тоже смотрел на нее, открыв рот. Его глаза с ужасом смотрели на ее распухшие от поцелуев губы, растрепанные волосы и смятую одежду.
Проклиная себя за то, что оказался недостаточно быстр, чтобы выйти первым и помочь ей спуститься, Эйдриан торопливо последовал за ней. Он взял ее за руки повыше локтей и притянул спиной к своей груди. Потом, обняв ее за плечи, он гордо посмотрел на своих слуг.
– Кларисса, это мои слуги. Джентльмен, спасший вас от падения, – это мой дворецкий, Киббл. Когда я был мальчишкой, он был моим гувернером, но взял на себя роль дворецкого, когда дворецкий моих родителей, Фицвильям, умер.
– Здравствуйте, Киббл. Спасибо, что не дали мне упасть, – смущенно сказала Кларисса, улыбаясь седовласому старику.
– Мне было приятно, миледи, – заверил ее Киббл, демонстрируя редкие для него шарм и любезность.
– А это моя – наша – экономка, миссис Лонгботтом, – продолжил Эйдриан, чуть повернув ее так, чтобы Кларисса посмотрела на женщину, которую в детстве он тайно называл Лонгфейс[1]. Действительно, это имя ей больше подходило. Женщина была невысокой и круглой, но с вытянутым лицом.
– Миссис Лонгботтом. – Кларисса улыбнулась и кивнула женщине, прежде чем Эйдриан снова повернул ее, на этот раз к шеренге слуг, имена которых он быстро перечислил.
– Это Мария, Бесси, Антуанетт, Люси, Жан, Джейми, Фредерик, Джек и Роберт, – объявил он.
– Здравствуйте, – робко произнесла Кларисса, и Эйдриан ободряюще сжал ее плечи. Он помолчал, вдыхая ее аромат. Проклятие, она всегда так замечательно пахла!
Моргнув, чтобы стряхнуть с себя наваждение, Эйдриан продолжил:
– Не беспокойтесь, я знаю, что имен очень много, но вы со временем запомните их все.
– Уверена, так и будет. – Кларисса решительно расправила плечи.
Эйдриан снова сжал ее и добавил:
– Нескольких слуг сейчас здесь нет, но вы познакомитесь и с ними тоже. А тем временем... – Он окинул взглядом небольшую толпу. – Друзья мои, это моя жена, леди Кларисса Монтфорт, новая графиня Моубри.
– Графиня? – Кларисса резко обернулась в его сторону.
– Жена графа – это графиня, – мягко заметил Эйдриан и улыбнулся, веселясь ее испугу. Очевидно, его жена не думала о том, что приобретает в социальном отношении, выходя за него замуж.
– Да, но... О! – воскликнула Кларисса, вдруг осознав все, и его улыбка стала шире.
Нет, она действительно не думала о его титуле, когда выходила за него замуж, понял Эйдриан. Какое счастье! Какое чудо! Его жена вышла за него ради него самого. Если раньше еще могли быть вопросы, теперь от них не осталось и следа. Он действительно был счастливейшим из смертных.
К несчастью, его реакция шокировала слуг.
– Это была улыбка? – спросил Киббл, на его бульдожьем лице было написано удивление. Он повернулся к экономке: – Неужели наш лорд улыбается?
– По-моему, да, – с улыбкой ответила миссис Лонг-боттом.
– Что же могло стать причиной, как вы думаете? – спросил Киббл.
– Ну, я уверена, что все дело в этом маленьком свертке в его объятиях. Вот кто заставил нашего лорда так улыбаться, Киббл.
– Нет. Такая фитюлька, как она? Укротила дикого зверя? – продолжил дворецкий. – Разве такое может быть?
– Я бы улыбался, если бы она была моей леди, – громко заявил Фредерик.
За что получил от Люси затрещину.
– Полагаю, вы правы, миссис Лонгботтом, – решил Киббл и вдруг упал на колено перед Клариссой, схватил обеими руками ее руку, галантно поднес к губам и запечатлел на ее пальцах благоговейный поцелуй. – Вы, должно быть, ангел, потому что только ангел мог превратить нашего лорда из мрачного и угрюмого Гаса, которым он был, в этот образец веселья. С этого момента, миледи ангел, вам принадлежит моя вечная преданность. Моя жизнь ваша.
Эйдриан застонал и округлил глаза. Когда-то Киббл был его гувернером, и Эйдриан воспринимал его как родителя, почти такого же, как его собственные отец и мать. К сожалению, это дало дворецкому несколько возвышенное положение; не совсем родственник, но и не просто слуга, ужасно занудный и слишком высокого мнения о себе. К тому же он любил немного поиграть на публику, что только ухудшало дело.
– Очень хорошо, Киббл, – сухо сказал Эйдриан. – Достаточно. Ты напугаешь Клариссу.
Киббл только иронично поднял бровь. Его взгляд был добрым, когда он посмотрел на улыбающееся лицо Клариссы.
– Вы, должно быть, хотели сказать, что я пугаю вас, потому что леди ничуть не выглядит испуганной.
Эйдриан улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать жену в лоб, после чего развернул ее к двери.
– Это было долгое путешествие. Уверен, Кларисса хотела бы принять ванну и немного отдохнуть перед ужином. Люси, ты не покажешь ей ее комнату?