Любовь touch screen
Шрифт:
На Кленовой аллее было так хорошо и тихо, что девушка с огромным сожалением вынуждена была свернуть с нее на боковой проулок, который вел к подъезду дома прабабушки. Высотою всего-то в девять этажей, это здание было карликом среди карликов. Облицованные мелкой розовой плиткой стены, большие окна, уютные застекленные балкончики. От дома веяло стариной, даже не прошлым, а позапрошлым веком. Лия набрала код на допотопном электронном замке и вошла в подъезд. Здесь были крашенные в зеленый цвет стены, потертые бетонные ступеньки и примитивный электромеханический лифт. Прабабушка жила на шестом этаже. Девушка нажала кнопку вызова, потому что здешний лифт не умел считывать биометрические данные. Раздался сдержанный гул, с которым работал допотопный механизм.
Через несколько минут двери лифта со скрежетом раздвинулись. Лия робко
Сама Эвелина занимала смежные комнаты. Кроме них, в квартире была небольшая прихожая, автоматизированная кухня и совмещенный санузел. Все служебные помещения были оборудованы по последнему слову техники, но в жилых комнатах царило прошлое. Неудивительно, ведь прабабушка родилась в начале XXI века. В ее доме хранилось великое множество странных предметов. Напечатанные на бумаге книги, хрустальные и керамические вазы, какие-то клубки, спицы, коврики, картины и неанимированные фотографии в резных рамках. Еще было нечто совсем непонятное – небольшие растения в глиняных горшочках, за которыми Эвелина ухаживала лично, не подпуская к ним Глафиру. Однако самым странным пристрастием прабабушки Лия считала кота Пуша – громадного рыжего зеленоглазого зверя.
– Это ты, моя девочка? – послышался на удивление молодой голос.
Из кухни выскочил Пуш, недоверчиво зыркнув изумрудными глазищами на гостью. Затем послышалось тихое жужжание – управляемое биотоками инвалидное кресло вывезло в прихожую хозяйку квартиры. На Эвелине был голубой, с алыми маками халат. Длинные пепельно-серые волосы мастерски уложены в красивую, сложную прическу. Если бы не сетка мелких морщин на лице и руках, а также пятна пигмента на коже, никто бы и не подумал, что этой импозантной женщине уже девяносто четыре года. В ее ярко-синих, таких же как и у правнучки, глазах светились доброта и мудрость и не было ни малейшего признака старческого слабоумия. Лия наклонилась, обняла и поцеловала прабабушку, затем вручила ей букет из осенних листьев. Пуш тут же вскочил хозяйке на колени, понюхал мокрые листья, недовольно фыркнул и спрыгнул на пол.
– Ты вовремя, – произнесла Эвелина. – Твой любимый пирог с капустой только что из духовки!
– Глафира испекла?
– Нет! Я сама! Ты бы посмотрела, внучка, что у нее с блоком рецептуры, или как он там называется, уже который день, кроме овсяной каши и яичницы, ничего приготовить не может.
– Обязательно посмотрю, но позже. Сначала ты расскажи, как себя чувствуешь.
– Да что со мною, старой перечницей, сделается! – отмахнулась прабабушка. – Глафира бдит. Ей эта ваша тэ-эс инструкции дает, какими лекарствами, когда и в каком количестве меня пичкать. Вот ума не приложу, как это мы раньше обходились без Системы? Бывало, врач пропишет лекарства – и баста. А принимаешь ты их или не принимаешь – твое дело.
А сейчас? Подскочило давление на две единицы – уже трезвонит как на пожар!
– Ну и правильно, – пробормотала Лия. – Такие вещи нельзя пускать на самотек. Люди сейчас стали здоровее, чем в прошлом.
– Здоровее – возможно, – вздохнула старушка. – А вот счастливее ли?.. Ой, что это мы с тобой на пороге топчемся, а пирог тем временем стынет. Пойдем в комнату, там уже Глафира стол накрывает.
Девушка разулась, сняла куртку. Сунула ноги в тапочки, которые всегда ее ждали в прихожей. И последовала за прабабушкой. В большой комнате и в самом деле был накрыт стол. Помимо пирога, от которого по квартире распространялись восхитительные ароматы, на столешнице, застеленной красивой скатертью, высился горячий самовар с заварочным чайником на конфорке. Заварник, как и положено, был накрыт ватной куклой-грелкой. Кроме самовара, были выставлены чашки, сахарница, а также хрустальные розетки с вареньем и медом и корзинка с баранками. У стола суетилась Глафира. Робот-сиделка чем-то напоминал ватную куклу с самовара – массивная полусферическая нижняя часть корпуса скрывала аккумулятор и механизмы движения. Из этой полусферы выступала вертикальная консоль с манипуляторами, а венчал конструкцию шарообразный блок контроля и управления.
Глафире не хватало только сарафана и платочка. Эвелина все порывалась сшить, да на такую верзилу никакой ткани не напасешься. Они с правнучкой поговорили об этом. Посмеялись. Хорошо было сидеть так, попивая вкусный горячий чай с вареньем, закусывая пирогом с капустой, который так и тает на языке, и не думать о том, что даже время визита к родному человеку ограничено. А ведь еще нужно покопаться в электронных мозгах Глафиры, посмотреть, что у нее там с настройками. Дело было привычным. В интернате воспитанников обучали азам программирования бытовых роботов, и у Лии это здорово получалось. Она даже подумывала, что Система вполне может отправить ее учиться на программиста, но TS распорядилась иначе. Что-то там перещелкнуло в Регулировщике Судеб, как еще называли Систему, и выдал он Лии 2802 направление на факультет коммерческой недвижимости.
– А что, внучка, жениха тебе еще не назначили? – осведомилась Эвелина.
Она уже отставила свою чашку и откинулась на спинку кресла, которое автоматически подстроилось под ее новую позу. Пуш был уже тут как тут. Опять вспрыгнул хозяйке на колени и принялся громко мурлыкать. Лия тем временем с сомнением посматривала на кусок пирога, который заботливо подложила ей прабабушка. Это был уже третий, и девушка пыталась решить – влезет он в нее или нет, а если влезет, не накинет ли ей Система лишний часок занятий в фитнесбоксе? Потенциальная невеста всегда должна быть в форме. Лия на форму не жаловалась, хоть та давалась ей нелегко. А что ей давалось легко? Как ни старалась девушка, не могла припомнить хотя бы денек безмятежного покоя. Разве что часы, проведенные у прабабушки. А все остальное время – работа, фитнес, овладение новыми компетенциями и редкие, дозволенные Системой развлечения.
– Нет, бабушка, – покачала головой Лия. – Не назначили.
– Боже, какие настали времена! – вздохнула Эвелина, приложив ладонь ко лбу. – В мои годы это было немыслимо! Знаешь, девочка, мне до сих пор кажется, что все это только сон.
– Хочешь сказать, что раньше браки заключались как-то иначе? – удивилась девушка.
– Разумеется! – воскликнула прабабушка.
– Как? Расскажи!
– Охотно, – кивнула старушка.
Однако не успела она раскрыть рта, как прозвучал тихий сигнал, по тональности которого Лия определила, что это официальное уведомление. Не веря собственным глазам, она уставилась в разноцветное облачко голографического изображения, вздувшееся над ее персональным браслетом. «ЛИЯ 2802, – гласило сообщение. – ПОЗДРАВЛЯЕМ ВАС! ВАМ ИЗБРАН ЖЕНИХ. ОЛЕГ 24. СВАДЕБНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ НАЗНАЧАЕТСЯ НА 1 НОЯБРЯ 2102 ГОДА…» Остальной текст расплылся у нее перед глазами от внезапно набежавших слез.
– Бабушка, – срывающимся голосом прошептала она. – Кажется, я выхожу замуж!
Глава вторая
Быть одинокой и самостоятельной
Эвелина достала идеально чистый носовой платочек и вытерла слезы правнучке.
– Ну что же ты плачешь, глупенькая! – проговорила старушка. – Замужество – это счастье! Хочешь узнать, как я познакомилась с Рудольфом, твоим прадедушкой?
Лия всхлипнула и кивнула. Ей нужно было немного отвлечься, прежде чем окунуться в предсвадебные заботы и хлопоты. Конечно, главное Система организует сама, но хороша же будет невеста, которая не позаботится хотя бы о фасоне собственного свадебного платья! Девушка лукавила сама с собой. Разумеется, она давно все продумала, но это была скорее игра, чем серьезная подготовка. И вот теперь, когда мечты становились реальностью, приятно было взять небольшую паузу и послушать рассказ прабабушки о том, как браки заключались в прежние времена. Тем более что Эвелина умела рассказывать. Ее глубокий, красивый голос, над которым оказались не властны годы, действовал на слушателя завораживающе. А память хранила события почти столетней давности. С любовью поглядывая на прабабушку, Лия невольно спрашивала себя: сумеет ли она в столь глубокой старости сохранить такую же ясность ума?