Любовь, юмор, море, принц, конь
Шрифт:
— Фу. Плохой, плохой мальчик, — шлепнула пару раз по носу сиреневым причандалом самых внушительных размеров, какие нашлись в секс-шопе.
От изумления и бешенства глаза Павла сошлись у переносицы. Окосел он знатно. Беззвучно разевая рот, пытался что-то сказать, но из горла вырывался хрип.
Черт, не по плану пошло. Это же собак так дрессируют. Мне нужно слово. Стоп-слово. Что там? Фас, апорт… не снова не то. Бли-и-ин, я же опозорюсь сейчас.
Взяла себя в руки, напустив равнодушно-строгий вид и проговорила:
— Ты выпрашивал
Многозначно замолчала, равнодушно разглядывая начинавшего сатанеть мужчину.
— Идиотка, с чего ты это взяла?! Я не больной извращенец! — взревел Павел. — Отстегни руки! Ты же меня искалечишь!
— Какой грязный, грязный рот, — я покачала головой, цокая языком, и пообещала:- Будешь наказан.
Острым ногтем с алым маникюром обвела контур побелевших от гнева губ, царапая кожу, глядя прямо в мечущие молнии глаза. На висках и лбу мужчины выступил пот, пряди волос прилипли. Он был весь как натянутая струна, того гляди лопнет.
Нервничает так? В первый раз? Меня стесняется или не доверяет в этом деле? М-да, тяжелое это дело! С непривычки… наверно. А Дашка в восьмом классе еще хотела в порноактрисы пойти…
— Я искалечу — врачи починят. Мы же в больнице, — губ, раскрывшихся проорать очередную гадость, коснулся красный пластик кляпа, и я с силой вдавила его в рот, намеренно причиняя боль, холодно улыбаясь, поинтересовалась:- Тебе нравится так? Нет? Почему?
Ремешки плотно сжали скулы, врезаясь в уголки губ. Леопард получил свой намордник. Глаза шатена обожгли откровенной ненавистью.
Перестаралась с болью? Не, я ж любя. Странно, в этом моменте ему должно быть хорошо?!
Задумчиво почесала затылок сиреневым прибором. Сдула потные волосы, упавшие на лицо.
— Вот теперь ты мне нравишься такой молчаливый. Кайф! Мне уже хорошо, а теперь мы сделаем хорошо тебе, — я подняла внушительный сиреневый прибор, покрутила его в кулаке и мерзко улыбнулась. Подошла, провела толстенькой дубинкой по бедру под смятой тканью, описала круг вокруг причинного места и решительно взялась за край простыни…
— Аня, подожди!
Я вздрогнула, прогоняя наваждение. Рука отпустила… ручку входной двери. На мне все тоже длинное светлое платье, секс игрушки лежат в сумке, которую я судорожно сжимаю в руке.
Мне все привиделось? М-да, воображение.
Повернувшись, уставилась на виновато улыбающегося мужчину, хлопающего рукой по месту на постели рядом с собой.
— Вернись, милая, — он жалко улыбнулся, глянул из-под ресниц. — Извини, мне благодарить тебя надо, а я опять обидел. Проси, что хочешь. Любое желание исполню.
— Контрольный пакет акций твоей компании, — я медленно вернулась и присела рядом.
— Уговорила. Килограмм бананов, так килограмм. Бессребреница
Я похолодела, вспомнив все мытарства на островке посреди Южно-Китайского моря.
— Ты так побледнела, милая, тебе не хорошо? — обеспокоенно произнес Павел.
— Мне хорошо, — жалко улыбнулась, неискренне имитируя радость от подарка. — Что за остров?
— Я хотел тот, где зародилась моя любовь к тебе и твоя ко мне. Он — наш талисман любви, — серьезно говорил муженек, но глаза издевательски смеялись, глядя, как с каждым произнесенным им словом вытягивается мое лицо.
— Талисман любви? Ага… — только и выдавила из себя.
И Рудин не выдержал, громко и заливисто захохотал. Я обиженно отвернулась.
— Ань, ты бы свое лицо видела, — хрюкая от смеха и вытирая от слез глаза, произнес Павел.
Отсмеявшись, он сунул в руки планшет с фото прекрасной тропической лагуны, с белоснежным песком и бирюзовым морем. Среди пальм угадывались очертания небольшого бунгало.
— Что это? — я разглядывала картинку, прикидывая, в какой части земли может находиться это место.
— Твой килограмм бананов. Как заказывала, — он ткнул пальцем в пальмы, стоящие рядком у кромки песка. Неожиданно притянув к себе, он секунду вглядывался в глаза и поцеловал нежно, ласкающе, умело дразня языком, вызывая ответное желание. Отстранившись, глянул потемневшим от желания взглядом. — Это моя благодарность за спасение. Остров в Тихом океане. И он только твой. Спасибо за помощь, за Артема… за все. Мне с тобой так повезло.
— Но ты все равно присутствуешь на родах, — поставила свое условие.
— Не-е-е, Ань, я не могу. Тебе будет больно, а я потом буду винить ребенка за это, — тут же отстранился Павел. — Не проси. Вопрос решенный.
— То есть тебе можно делать мне больно?
— Никому нельзя, — решительно произнес Павел, помялся и уже не таким решительным голосом тихо добавил:- Но иногда, для разнообразия… если ты сама захочешь примерить на себя… … знаешь, я ведь сохранил те золотые шортики… ты была в них такой соблазнительной… и еще…
Павел мялся, пытаясь выразить мысль, и не зародить во мне преждевременную панику. Хмыкнув, вытянула наручники и покачала перед его носом.
— Ты об этом?
— Моя девочка, — довольно усмехнулся муж, блеснув глазами. — А что у тебя там еще?
Год спустя
Откинув голову назад, рвано выдохнула, чувствуя, как сладострастная судорога прошла по телу, предвещая скорую разрядку. Сильные пальцы жестко стиснули бедра. Впившись поцелуем в губы, Павел задвигался быстрее. Смяв шелковые простыни, я застонала, чувствуя, как напряжение лопнуло, и волна наслаждения медленно растеклась по телу. Уткнувшись в шею горячими губами, через мгновение застонал Павел.