Любовь заказывали? (сборник)

Гольман Иосиф Абрамович

Наконец прошли в самолет.

И впрямь – автобус. Короткий салон, два ряда кресел с каждой стороны.

В последний раз посмотрели на эйлатские пальмы снизу.

Винты закрутились, самолет побежал по недлинной полосе и легко оперся крылом о воздух.

Только набрали высоту, как стемнело. В этих краях сумерки падают с внезапностью опускаемого занавеса.

– Сколько нам лететь? – спросила Лариса.

– Минут сорок, – ответил Деникин.

Израиль – особая страна во всем, что касается еды. Вот и здесь Деникин

был потрясен, когда стюардессы предупредили о начале сеанса кормления.

– Обедом? – спросил натурально потрясенный Петр.

– Нет, сандвичем, – по-русски ответила рыженькая стюардесса, похожая на девчонку, затащившую их в Иорданию.

Сандвич оказался длинным батоном, разрезанным вдоль на половинки. В середину хлебосольные евреи положили пласт ветчины (из кошерной индюшатины!), листья салата, кружки помидора и дольки огурчика. Все это обильно смазали кетчупом и горчицей.

– Нехилый бутербродик, – оценил Деникин.

– Глаза боятся, руки делают, – ответила Лариса, ухватив крепкими зубами румяную горбушку.

И в этот момент настал конец света.

Раздался громкий удар, самолет резко тряхнуло. Свет, мигнув, погас, остались только фонарики аварийного освещения.

Машина стремительно провалилась вниз, а из сорока глоток одновременно вырвался вопль отчаяния. По салону залетали вещи, выпавшие с багажных полок, и длинные сандвичи.

– Лариска, держись! – закричал Деникин.

– Петенька, что это? – Лариса с силой вцепилась ему в руку. – Мы погибнем? Как же так? Наташка, Макс! – зарыдала она. Вокруг кричали, рыдали, молились.

– Все будет нормально! – крикнул Петр. Он уже заметил, что машина слушается рулей и хоть еще пикирует, но управляемо. – Может, ракета была? Все будет нормально, ничего не горит, рули работают.

Рыженькая стюардесса стояла в проходе, вцепившись в спинки кресел, и улыбалась такой улыбкой, что Деникин снова испугался. Потом он заметил на ее щеке кровь.

В динамиках раздался спокойный голос, но народ и так начал приходить в себя, как только самолет замедлил падение. Потом включилось основное освещение, а полет стал горизонтальным.

К стюардессе подошла ее старшая коллега, салфеткой вытерла кровь со щеки, обняла и увела в служебное помещение. Потом вышла и что-то объяснила по-английски и на иврите.

– Что она сказала? – спросил Деникин у Ларисы.

– У рыжей девчонки сегодня первый рабочий день, – перевела та.

– Везет нам сегодня с рыжими девчонками, – рассмеялся Деникин. Ему свирепо захотелось есть. Лариска свой сандвич упустила, и Петр оторвал ей половину. Они с аппетитом зажевали испуг. Точно так же поступили и окружающие, тем более что старшая и оправившаяся от шока рыженькая принесли всем желающим дополнительного провианта.

– Что это было? – по-английски спросила Лариса у пилота, когда воздушный автобус уже стоял на бетонке Бен-Гуриона. – Мой спутник подумал, что ракета.

– Я тоже так подумал, – галантно улыбнувшись, ответил пилот. – К счастью, это была просто воздушная яма. Над горами такое случается.

19

Они стояли во внутреннем транзитном зале аэропорта. Выходить не имело смысла, чтобы вновь не напороться на процедуры службы безопасности. Посадка на Ларисин самолет ожидалась через пятнадцать минут, а еще через десять должны были пригласить Петра.

– Ну, вот и все? – полуспросила Лариса.

– В каком смысле? – вопросом ответил Деникин.

– Конец каникулам, – улыбнулась она.

– Да, в родные пенаты.

– Мне было хорошо, – сказала Лариса.

– Мне тоже, – сказал Петр.

– Ну, будем прощаться? – Она аккуратно, стараясь не испачкать помадой, поцеловала Петра в губы. Он погладил ее по голове.

– Может, в случае чего вернешься? – спросил Деникин.

– В случае чего? – усмехнулась Лариса. – Пока есть Наташа и Джо, я буду с ними.

– А…

– А потом? Потом я останусь в Америке. С Максом. Ты представляешь, как жить негру в России?

Петр молчал.

– Вот и я не представляю, – улыбнулась Лариса. – Да и рядом с тобой быть не хочу. У тебя есть кому быть рядом.

«Лариска, как всегда, права», – думал Деникин, глядя, как удаляется по коридору ладная Ларискина фигурка.

Она вдруг остановилась и обернулась:

– А здорово, что это была не ракета?

– Здорово, – искренне согласился Петр.

Она помахала рукой и, уже не оборачиваясь, прошла пост таможенного контроля.

Через десять минут, строго по расписанию, объявили его самолет.

20

…Петр сидел в удобном кресле у иллюминатора родного ИЛ-96-300. Мягко посапывали ПС-90, надежные соловьевские движки. На краю огромного, приподнятого вверх крыла в темноте весело перемигивались огоньки.

«Вот я и дома, – отрешенно и успокоенно думал Петр. – Вот и хорошо».

Лайнер заложил некрутой вираж, видимо выйдя на свой эшелон и ложась на генеральный курс.

Петр поднял защитную шторку и, прижавшись лбом к стеклу, попытался что-нибудь разглядеть во тьме. Когда глаза немного привыкли, он и в самом деле многое увидел. Россыпь огней на не закрытой облаками земле. Полную луну и ярчайшие южные звезды в небе. И даже – гораздо ниже их – маленький светлячок самолета. Может быть, такого же, на котором совсем недавно так здорово напугали их с Лариской.

Лариса!

Мысли Деникина снова поменяли направление. Он вспомнил ее мягкое и одновременно упругое тело под своими ладонями. Ее спокойные зеленые глаза. И так привлекающий его несгибаемый стерженек ее характера. Она могла бы стать его жизнью.