Любовь
Шрифт:
Где-то в глубине парка гулко прозвучал собачий лай. Перекликаясь с собственным эхом, он продрожал в воздухе и смолк. Спустя пару минут он раздался снова, уже яснее, но всё ещё издали, и звучал настойчиво и скандально. Один за другим лебеди повернули головы в его сторону, а затем медленно направились к деревянному домику. В тихом умиротворении парка лай явно оказался лишним. Озеро опустело: лебеди уплыли. Недовольный их уходом, ветер поднялся с водной глади, взвился порывом вверх и полетел туда, откуда доносился голос незваного гостя. Прежде чем ворваться в одну из аллей, он всполошил и растрепал дремлющие на клумбе петунии – как будто не смог вытерпеть их спокойствия,– и только потом, вобрав в себя ворох кленовых листьев, ринулся вперёд. Аллея встретила его буйство мирной тишиной: никого, только пустая дорога и деревья, которые ничего не знали и ничего не слышали. Напрасно ветер лелеял их прохладой в жарком июле! Безразличные! Вот как они отплатили ему за нежность!
А ветер смотрел на него. Ему было досадно: желание прогнать пса пропало.
– Ричард!– прокричал невдалеке мужской голос.
Пёс насторожил уши.
– Ричард! – прозвучало ближе.
Вздрогнув, пёс взволнованно взглянул в сторону и пустился бежать на призывающий голос.
Ветру стало ещё досаднее. Пёс снова лаял, где-то очень близко, очень радостно. А деревья снова молчали, бессердечные. Ветер не тронул их, сбросил с себя лиственную мантию и тихо полетел следом за псом.
Тот оказался на перекрёстке аллей: смирно сидящий перед своим хозяином, пока тот, подбоченившись, отчитывал его за непослушание и побег.
– Что ты о себе думаешь, Ричард?– говорил человек,– Я обошёл весь парк, пока нашёл тебя!
В одной руке мужчина держал свёрнутый в петли поводок, подмышкой другой руки – книгу. Длинное зелёное пальто на нём, несмотря на холод, не было запахнуто, На его голове, заменяя собою головной убор, горела рыжим цветом пышная курчавая шевелюра. Яркие, как и волосы, его усы перетекали в такую же яркую бороду, а та, оплетая подбородок, пряталась в высокой горловине свитера, так словно он был её продолжением, но белым, шерстяным и связанным крупным ромбом. Голос мужчины звучал глубоко и спокойно. В строгом взгляде глаз, обрамлённых круглыми очками, читалось ещё не прошедшее волнение за пса и пока ещё не выраженная, сдерживаемая радость его присутствию, в нотах голоса слышалась нежная привязанность, которую ему никак не удавалось скрыть.
Этот человек понравился ветру, и он остался рядом с ним и Ричардом.
Через аллеи от того места, через озеро Мариса продолжала сидеть на любимой скамье и читала.
«Можно мечтать о том, чтобы взлететь, как птица, но, оставаясь человеком, не имеющим крыльев, не умеющим летать, грустить и досадовать на себя, на судьбу, на эту мечту. А можно сесть в самолёт и лететь, радуясь тому, что ты человек, который способен летать, даже не имея крыльев.
Они знали эту правду и не хватали звёзд с неба. Они были счастливы любоваться ими и знать, что звёзды есть, как есть они сами. А если им говорили, что где-то, с кем-то другим и когда-нибудь может быть лучше, то они ничего не отвечали. Лучшее уже происходило с ними двумя здесь, в это время».
Минуты текли по наручным часам Марисы, но она отказывалась даже взглянуть на них, надвинув на циферблат край рукава.
По аллее, в направлении озера, мужчина с рыжими волосами вёл белого пса. Ричард смиренно шёл на поводке вплотную к ноге хозяина, порой поднимая на него глаза, порой поглядывая на лиственные кучи, собранные то там, то тут, у бордюров и меж деревьев. Изваляться в этих кучах было тогда единственным его страстным желанием, однако он терпел, уверенный в том, что это из-за них хозяин оказался так им недоволен. Мужчина тоже поглядывал то на лиственные кучи, то на пса и очень хотел отпустить его, потому что любил, но сдерживал себя, убеждённый, что сделав это, снова подтолкнёт Ричарда к побегу. В стороне от них беззвучно летел ветер. И у него было желание. Он хотел узнать имя этого человека, но не мог придумать способ, как это сделать. Время от времени ветер подлетал к мужчине, касался его волос, отворота пальто и усов и гадал, каким может быть имя у того, кто носит такие усы, такие волосы и такое пальто.
Несомненно, у этого человека не могло быть простого имени. Людям с такими волосами не дают простых имён.
Его могли бы звать Оскаром. Это имя кричала пожилая дама, размахивая платком вслед кораблю в одном вечно туманном городе прекрасной страны, где когда-то очень давно любил летать ветер. Тот корабль отходил от берега, женщина снова и снова выкрикивала имя, но никто так и не вышел на палубу, чтобы ей ответить. Кем был Оскар и почему не отозвался тогда – осталось для ветра загадкой, но он больше не слышал этого имени. Наверное, оно было очень редким. А может, ветер просто не хотел его слышать.
Он мог бы носить имя Никола. Ветру доводилось знать человека с таким именем. То был, без сомнения, самый необыкновенный из людей. Если его назвали Никола, то и мужчину с рыжими волосами тоже могли так назвать, ведь он был не менее удивителен.
Ему могли бы дать имя Лью. Сорок лет назад, ветер провёл рядом с мальчиком Лью всю весну, гуляя в садах, сопровождая его велосипед, подгоняя его футбольный мяч. А потом провожал его поезд в страну цветущих вишен, где оказалось слишком много высоких домов и слишком тесно для ветра.
Его могли бы назвать Лей, или Намхай, или Мортен, или Жак. Существование ветра было долгим. Он знал сотни имён самых особенных людей, но имени этого человека не знал.
Тоскливый взгляд Ричарда встретился с взглядом хозяина.
– И что прикажешь делать?– всё также спокойно спросил мужчина у пса.
Ричард вильнул хвостом.
– Я мог бы и не спрашивать,– улыбнувшись, человек погладил его по голове и отцепил поводок от ошейника.
Поначалу пёс весь напрягся, соображая, что ему делать с этой удачей, но потом бросился бежать и плюхнулся с разбега в первую попавшуюся по пути кучу из листьев.
На лице мужчины расцвела улыбка. Рыжие дуги усов потянулись за щеками вверх, глаза заискрились радостью. Показалось, он что-то тихо сказал сам себе и усмехнулся. Затем он встряхнул рукой волосы и зашагал вперёд по аллее.
Нет, этого человека никак не могли назвать Оскаром.
В книге Марисы наступило лето. От страниц веяло жаром солнечных дней. Слова пахли лавандой, медовым печеньем, звенели струнами гитары и тихо шептали о нежности. Там по бездорожью полей ступали босые ноги неторопливых путников, и в фиолетовом небе падали звёзды. Кто-то говорил о вечности, запивая слова вином, кто-то молчал. Один был пьян и говорил: «Жизнь коротка. Но и после смерти я буду жить в веках, отраженный на фотографиях и начертанный буквами моего имени на ветви родового дерева. Ну, а пока я здесь и ещё не старик, то буду брать от жизни всё и постараюсь оставить достаточное количество моих следов. Обо мне не скоро забудут». Другой молчал. За голосом рассказчика он слышал звуки летней ночи, прислушивался к наплывающему волнами стрекоту насекомых, ловил дыханием запахи трав. Он смотрел в густые тени ночного сада и думал: «Где-то там, неспящие растения благоухают для жаждущих их аромата насекомых, а те ползут по ночной земле, летят к ним в темноте и, найдя, поют друг для друга. Им всё равно, что я здесь. Они поют не для меня. Это для них ветер разносит запах ночных цветов, чтобы они искали его, а нашли друг друга. Но и я тоже здесь. Я тоже пришёл сюда. Я всё это слышу и чувствую. А если я здесь, то кто сказал, что всё это не для меня?». Там женщина в льняном платье стояла в стороне, опершись на перила веранды. Когда-то, она любила мужчину, кто говорил с вином. Было время: она считала его слова единственно верными, она жила под его внимательным взором, росла в границах его силы, в постоянстве его могучей тени. Тогда мужчина с вином учил её знать, что у неё нет другого выбора, она верила, но повзрослев, бежала от него в жажде свободы. С тех пор прошло немало лет. Жизнь открыла ей правду о выборе без границ. Теперь женщина была здесь, чтобы видеть мужчину с вином в последний раз. Теперь она знала, что давно сделала этот выбор.
В нескольких шагах от выхода из аллеи Ричард неожиданно вспомнил о своём хвосте и завертелся на месте в попытках его изловить. Хозяин пса остановился и взглянул на овал озера впереди. Что-то мелькнуло в его мыслях. Он потянулся рукой к карману и, вытащив из него телефон, посмотрел на экран. Ветер внимательно следил за его взглядом. Ему было известно, что мысли человека можно узнать по глазам. Главное – не бояться смотреть в них, потому что, когда смотришь, всё кажется, что это они вглядываются в тебя и узнают твои мысли. Но если ты – ветер, чей взгляд не заметен всегда, то опасаться нечего.