Любовная лихорадка и золото скифов
Шрифт:
— Сказал же, никому не говорил. Алина и так не хотела отпускать, а скажи про Ольгу, так глаза бы выцарапала. Не знаю, с чего расчувствовался. Морской воздух, горы.
— Воспоминание о юности. Красивая?
— Очень, — кивнул Эрвин. — Я первый у нее был. Не знаю, сказать Хелен, вдруг поможет найти?
— Зачем тебе! Помнишь девчонку молодую, сегодня ей, как и тебе, семьдесят. Делом прежде займемся. Приехали не любовь старую искать, а золото.
— Эх, — вздохнул Эрвин, — черствые все вы, не эмоциональные, современная молодежь! Не знаете настоящей любви. Вам бы только трахаться.
Запиликал мобильник у Курта. Звонила Амалия.
— Почему не сообщили, как добрались? Я волнуюсь, жду.
Курт передал трубку дяде. Он едва успел поздороваться, как Амалия перебила. Остановить её, вставить слово, не возможно, Эрвин привык. Жена беспокоилась, как перенес полет, что ел, как давление. Наказала, чтобы завтра сами звонили.
7
Утром Елена повела немцев по обычному туристскому маршруту знакомиться с городом. Немцы постоянно о чем-то тихо переговаривались. Елена не прислушивалась. В сквере у фонтана Айвазовского, рассказывая о роли художника в развитии города, поняла, что туристов история мало интересует. Равнодушно выслушали рассказ о башне Константина — части сохранившейся крепостной стены. Даже возраст башни — более шести веков не произвел впечатления. Неожиданно старик разговорился.
— С волнением ждал встречи с городом юности. Он оказался совсем другим. Мне было двадцать один в сорок втором, когда нашу часть перебросили в Крым. Забрали из университета. Мечтал стать учителем, как отец.
— Теперь понятно ваше желание приехать в Феодосию, — поддержала разговор Елена.
— Хочу вернуться в юность. — Тут же, оправдываясь, прибавил. — Чтобы вы знали, Хелен, я никого не убивал. Я не фашист, не "СС". Служил в комендантском взводе. — О своей особой миссии с лейтенантом, понимал, говорить не следует.
— Дядя пишет мемуары, хочет проверить свою память, — поддержал дядю Курт.
— Мама и я родились после войны. А бабушка девчонкой была, вспоминала войну. Все изменилось с тех пор, боюсь, ничего не узнаете.
— Не всё. Здание гостиницы, где мы остановились, узнал. В мое время здесь находилось офицерское общежитие и офицерский клуб. Здание, правда, частично разрушено было. Казино. Железная дорога в порт.
— Казино? — переспросила Елена. — Где оно находилось? Наши историки и краеведы никак не сойдутся во мнении.
— В музее.
После недолгого пешего похода по старой части города и набережной, Елена привела немцев обратно в "Асторию" на обед.
— Хотим побывать в верхней части города, где свернули с шоссе, когда ехали сюда, там еще телебашня. — Эрвин надеялся сверху рассмотреть город и быстрее сориентироваться, где жил. Глаза еще видели хорошо.
— В Москве и в Берлине телебашни, а у нас небольшая вышка. Пешком господину Эрвину туда не подняться. Я закажу машину.
После обеда Эрвин предложил отдохнуть часик — другой и Елена пошла домой, благо жила рядом.
***
Машина долго петляла по серпантину узкой дороги между сосен и, наконец, остановилась на ровной площадке недалеко от телевизионной вышки. Отсюда открывалась широкая панорама всего города и залива. Из дома Елена прихватила отцовский морской
Старик долго рассматривал старую часть города, склоны горы, порт.
— Похоже, район сохранился. Виноградники с горы спускались к самым домам, сейчас голая земля. От виноградников нас отделяли еще три или четыре дома и узкий переулок. Кто-то там держал осла, и первые дни он дико орал, пока не догадались пристрелить, — вспомнил Эрвин, передавая бинокль Курту.
— Как вам вид? — спросила Елена. Мы находимся на Лысой горе, как прозвали ее горожане. Она и была такой, пока лесоводы не засадили склоны лесом. По-татарски — Паша — Тепе — "князь-гора". Как видите, город амфитеатром раскинулся по берегу залива и склонам горного хребта Тепе — Оба, — она провела рукой от мыса вдоль всей возвышенности. Тете — Оба по-татарски — конец гор, дальше начинаются степи. В отличной бухте в непогоду могут укрыться корабли. Древние греки еще в VI в. до нашей эры основали здесь свою торговую факторию и назвали её "Дар богов". По-гречески это звучит как Феодосия. Городу более 2500 лет, он старше Берлина, Лондона, Парижа, и многих других городов Европы. Один из торговых центров на Великом Шелковом пути. Через Феодосию проходила первая в мире трансконтинентальная телеграфная линия из Англии в Индию.
— Впечатляет, — сказал Эрвин, оторвавшись от бинокля. — Жалею, когда служил здесь, ничего этого не знал. Другими глазами смотрел бы на миссию моего лейтенанта.
— Читать надо было проспект к туристической путевке, — остановил восторги дяди Курт. Там все написано, как по-гречески, как по-татарски.
Курт не простил Елене ее строптивость и при возможности старался уколоть.
Эрвин показал сторону, где жил, и где теперь им предстояли поиски.
— Видишь кварталы одноэтажных домиков? В каком-то из них, если еще сохранился, мы с лейтенантом, и двумя рядовыми квартировали.
— Нашли дом, где жили в войну? — удивилась Елена.
— Район, думаю, нашел, а дом… Узнаю ли?
Елена планировала походить сегодня еще по городу, но экскурсия на гору съела все время. Эрвин никак не мог расстаться с биноклем, рассматривая городские кварталы, улицы, которых в его время не было и в помине.
Курту наскучило разглядывать незнакомый город, и он торопил дядю.
— Все понятно. Поехали, хватит глазеть, все равно отсюда ничего не разберешь. Примут еще за шпионов, — он рассмеялся.
— Сколько лет живешь в свободной Германии, а гэдээровское воспитание все дает о себе знать! — заметил Эрвин.
Возвратившись в "Асторию", Елена извинилась перед своими подопечными, что оставит их на час раньше. Призналась, ждет гостей, дома собирается девичник. Посоветовала вечером погулять по набережной, посидеть в "Африке", а если располагают средствами, посетить казино "Гринвич" или "Фламинго", что недалеко от гостиницы. На завтра договорились встретиться в половине десятого.