Любовная лихорадка

Гомиш Эустакиу

Алвин: Зачем?

Анжелика: Чтобы я похлестала его.

Алвин: О нет! Старик ко всему еще и мазохист?

Анжелика: Он говорит, что это полезно для кровообращения. Я бью сильно, но он просит еще сильнее. Я прохожусь по бокам, по ногам, по заду, а как-то раз хлестнула по лицу. После этого он обычно мастурбирует. Имей в виду, что я презираю его за это.

Париж

«АННА

ФАЛЬЯУБЕР НЕНАВИДИТ МЕНЯ ТЧК ТЕОДОРИКО НЕРВНЫЙ ПРИПАДОК ТЧК КАВАКО БОЛЕН ТЧК АЛЕН ТЮРЬМЕ ТЧК БИЛОТА»

Дом Да Маты

Пурезинья

в гостиной ласкает подушку, пока в соседней комнате обсуждают, что с ней делать. Чтобы привлечь внимание, она громко кричит и хнычет: есть хочу! Алвин взывает к гуманизму Анжелики: «Разве ты не видишь, что ей негде спокойно умереть?»

Пурезинья выбрала сладкое. Когда-то она попробовала лимонного варенья. Алвин привел ее в кладовую, где лежали груды сластей на гигантских блюдах: зефир, печенье, сухофрукты, лимоны в сиропе. А наверху, на полках, еще и еще — запасы на год вперед.

Когда Пурезинья встала на цыпочки и потянулась к банке с вареньем, Алвин обхватил ее сзади и просунул руку в разрез плиссированной юбки.

Лагерь

Котрин крадется вдоль бараков с неспокойной совестью. Здесь царство Билла, думает он. Он теперь знает, что такое гашиш, и Бог свидетель, он на грани того, чтобы потерять уважение к себе. Наблюдатель — тот, кого наблюдают. Бесполезно глядеть на цветок, вооружившись знанием о нем. Мы не рождены для дисциплины, но нужно хранить молчание. Я гляжу на ту лошадь в темноте и понимаю смысл гашиша. Я — не пацифист, и это прекрасно. Только идиоты проповедуют ненасилие. Сколько народов необходимо стереть с лица земли? Все народы — как попугаи на базаре. Надо стать для себя целой вселенной, но прежде всего надо стать огнем. Для этого достаточно посмотреться в зеркало.

Имена

Перечислены имена основных персонажей, упомянутых на страницах хроники. Цифры после каждого имени означают номер главы (из первой части), к которой относится данный эпизод.

Алвин ¹¹

Справочник Леммерта за 1887 год на странице, отведенной выпускникам Медицинской школы в Рио-де-Жанейро, вскользь упоминает Андре Луиса Алвина. Пресса заинтересовалась им только полвека спустя, после некролога в «Журнал ду Бразил». О том, что происходило между этими двумя датами, мы почти ничего не знаем, исключая данные хроники. Известно, что он имел практику в штате Минас-Жерайс, — возможно, в Барбасене или Диамантине, — и вел жизнь, далекую от публичной. Умер он в больнице Катете, бедным и одиноким. Алвин никогда не был женат и под конец жизни сожалел об этом.

Да Mama ⁴

Он гордился тем, что происходил из рода бразильских сепаратистов, но это не так. Маркиз Винченца, который, в сущности, настоящим сепаратистом не был, приходился ему седьмой водой на киселе. В политических кругах его ценили, ибо маркиз являлся неиссякаемым источником портвейна и мяса с собственной скотобойни. Собутыльников он заставлял выслушивать воспоминания о парижских годах, когда он пил джин пополам с вином. Маркиз действительно прослушал курс права во Франции, но это не оказало на него никакого долговременного воздействия. Вернувшись из Парижа на свою фазенду, он за год сделался заправским плантатором.

Анжелика ³

Сохранился словесный портрет Анжелики, датированный 1886 годом, приписываемый ее весьма наблюдательной компаньонке — писательнице Жулии Лопес де Алмейда:

«Тонкие губы превосходно сочетаются с плавными очертаниями лица, озаренного сиянием зеленых глаз; зубы небольшие и ровные. Голова изящна, словно сидящая голубка; от этого — общий вид невинной жертвы судьбы, что, возможно, только добавляет ей очарования. Лицо грустное и выразительное. Говорит робко, хотя и откровенно,

смеется нехотя, но замечательным серебристым смехом. Облик скрытный, сумеречный, эти черты еще усугубляются тяготами брака по расчету. Она проводит много времени в часовне; читает по-французски, не признавая местного языка. У нее собрано немало всякой всячины: марки, стихи, безделушки, шарады, партитуры, оперные либретто. Но я думаю, что после замужества, оставившего на ее лице следы разочарования и страха постареть, так и не познав любви, она все больше внимания уделяет не коллекциям, а личному дневнику. Несчастная баронесса. Несчастный барон».

Отец Менделл ¹⁴

На следующий день после помолвки Билоты, когда баронесса танцевала с Барселосом (а этот танец, как мы знаем, был лишь слабым предвестием того, что случится впоследствии), Анжелике захотелось исповедаться. Кокетство, раскаяние? Скорее первое, чем второе. Так или иначе, она отправилась к Менделлу, который выслушал грешницу с простотой естествоиспытателя. При этом он не прекращал возиться со своим аппаратом по передаче звуков. Менделл отпустил ей прегрешение в счет трех молитв Богородице, но был преисполнен решимости получить дань с Барселоса. Тот, выждав, пока Анжелика покинет дом священника, вошел и принялся атаковать его вопросами: достопочтенный Менделл, не очень-то красиво принимать замужних дам при свете дня, на глазах у всех. Ревность? Менделл погрозил ему кулаком, натянуто засмеявшись.

Золя ⁶

Видный французский инвентаризатор XIX века.

Лусио ⁹

Вот что случилось на помолвке Билоты.

Спрятавшись в кустах, Лусио видел, как двое выскочили из освещенного зала. Кажется, никто больше этого не заметил. Они спустились по лестнице на веранду и оставались там продолжительное время, пока наверху затягивали «Синюю бороду», а Да Мата вслед за этим пытался напеть «Герцогиню Герольштейн». Чтобы лучше все видеть, Лусио был вынужден переменить позу. Этого не удалось сделать беззвучно, но тебыли не в состоянии что-нибудь услышать. Лусио показалось, что Барселос просунул руку ей под юбки — и тут он совершенно определенно увидел член, взметнувшийся, подобно пружине. Баронесса вела себя робко, но подлец властно распоряжался ею, добиваясь покорности. То ли юбок было много, то ли место не располагало к размашистым движениям, но все произошло не так, как задумывалось. Поэтому до того момента, когда кое-кто наверху вышел из зала проветриться, последовали только поцелуи украдкой и прикосновения. Ничего больше. Барселос поднялся первым и, будучи в отличной форме, вошел в зал, напевая «Корневильские колокола».

Билота ⁵⁷

Албина Оливарес — единственная сестра Анжелики — младше ее на три года, самый близкий ей человек. Во время лихорадки она была помолвлена с неким сан-паульским денди, чье имя нам неизвестно. Мы знаем лишь, что на помолвке он напился, а кроме того, приставал к мужчинам, не исключая и Да Маты. Барон все же торопил с женитьбой, желая сплавить Албину с рук. Он выписал приданое из Парижа (легенда гласит, что потраченных денег хватило бы на сорок невест):

15 разноцветных гладких юбок

3 юбки с оборками из тонкого хлопка

3 юбки с оборками, вышитыми по краям

3 юбки с оборками

4 круглые плиссированные юбки

4 юбки со шлейфом

3 юбки со шлейфом и с оборками

6 круглых юбок с оборками

6 пар туфель из белого и голубого бархата

3 пары лаковых туфель.

К сожалению, свадьба не состоялась, и Албина умерла в статусе старой девы в 1918 году, хотя и делила ложе с немалым числом сахарных, кофейных, стальных и прочих королей. В сорок лет, когда ноги ее все еще были безупречны, на Албину упал кирпич со строительных лесов. Она скончалась на месте.