Любовница. По осколкам чувств
Шрифт:
– Птица говорун отличается умом и сообразительностью.
– Ауч!
– Когда мне было шесть, умер дед. Следом за ним, почти сразу же, ушла и бабушка. В домике стало просторнее, и мои замечательные родители решили, что теперь они могут дальше плодиться и размножаться. Через год на свет появился брат Степка. Еще через два – сестра Вика. Спустя еще год родился Паша.
Я форменно выпучил глаза. Я конечно понимал, что в мире есть люди без царя в голове и напрочь отбитые, но чтобы до такой степени – это сильно.
– И вот у родителей шестеро детей. Молодцы! Герои прям! Только вот жила эта орава на все тех же сорока пяти квадратных метрах.
Волосы на моей голове начали медленно шевелиться, но я не перебивал, слушая то, что Лера мне говорила. Она будто бы полностью погрузилась в свои воспоминания и не замечала ничего вокруг.
– Это был ад. Никакого личного пространства. Переодеваться приходилось бегать в баню, так как повсюду были глаза. Мытье – отдельная тема. У меня в запасе всегда было не больше десяти минут. Поболтать с подругой по телефону, пригласить друзей в гости, завести собаку или кошку – все это из разряда фантастики. На хобби не было ни места, ни средств. Но и это можно было бы пережить, если бы не вечный галдеж, оры родителей, крик и плачь малышей, ссоры братьев…а потом в один момент все стихло.
Она вдруг замолчала, прикрывая глаза и качая головой.
– Что случилось?
– Мне тогда было всего одиннадцать. Я почти не спала, так как родители половину ночи отмечали наступивший новый год, а нам с Полиной пришлось хлопотать с утра с мелкими. Паше был всего годик, Вике два с копейками. К обеду проснулся отец и пошел топить баню. Какое-то время мы слышали, как он рубит дрова во дворе. Минуту было тихо, а потом раздался его дикий рёв. Конечно, мы тут же бросились к папе. Он сидел в бане на полу и плакал. Рядом с ним, на нижней полке в парной, скрючившись в три погибели, полулежало тело моего старшего брата. На полу валялись два шприца.
– Бля…
– Через три месяца, в той же бане мать нашла повешенной Полину. Она ушла вслед за Пашей, не смогла вынести утраты.
– Лер, – прижал я ее как можно ближе к себе, но она только передернула плечами.
– Все нормально. Это всего лишь жизнь, Данил. Мне продолжать?
– Только, если ты сама этого хочешь.
– В общем, мать выпала в астрал, вообще ничего не видела перед собой. Сутками только сидела у окна, смотрела на соседский забор и плакала. Похоронами Вани и Поли занимался отец. Именно так он и познакомился с Жанной, одинокой и не обременённой детьми женщиной. К тому же, новая зазноба отца жила аж в трехкомнатной квартире площадью почти сто квадратных метров. Ты представляешь какой культурный шок был у моего папаши, когда он кайфанул не только от тела новой любовницы, но и возможности проснуться без криков и воплей своих же собственных детей? Конечно, он ошалел. А иначе, почему он уже через три месяца после похорон Поли, собрал свои нехитрые пожитки и ушел от нас, на прощание сказав, что с него хватит, он устал и больше жить так не может?
Ненадолго Лера замолчала. И я уж было подумал, что она не продолжит, но девушка вновь заговорила,
– Мать запила. Сильно. Бухала по-черному и каждый божий день.
– Где она деньги на выпивку брала? – удивился я.
– У женщины всегда есть валюта, чтобы расплатиться по нужде, – грустно хмыкнула Лера и я понял, что ко всей своей наивности и невинности, она очень рано увидела изнанку этой жизни.
– Первый раз нас забрала опека, когда я пришла избитая в школу. Я тогда от матери бутылку спрятала. Ей это не понравилось. Она била меня и орала, что это из-за меня и малышей отец бросил ее и ушел к другой. Не из-за любовницы Жанны, которая его окрутила, а из-за нас, представляешь? Вот такая больная логика.
– А дальше?
– Дальше нас вернули матери через какое-то время. Она клялась и божилась, что больше в рот ни капли, что дети – это все для неё. Свет в окне! Но её красивые речи закончились примерно через неделю, и она снова села на стакан. Закончилось все трагично. Спустя почти год после ухода отца, мамы не стало.
– Она не…?
– Нет. Она просто нажралась как свинья. Упала, потеряла сознание и утонула в луже. Детям такие подробности обычно не рассказывают, но наша любимая соседка постаралась.
– Но почему детский дом, Лера? Отец-то твой жив?
– Да, Дань. Жив, здоров и очень даже упитан. Они с любовницей завели себе французского бульдога, а еще пару лет назад взяли из приюта маленького мальчика на воспитание.
– Тогда я вообще ничего не понимаю.
– Когда мы попали в учреждение, конечно, опека сразу же связалась с моим отцом. Тот даже пришел. Не один. С Жанной. Он все время держал ее за руку и преданно заглядывал ей в глаза. Но когда встал вопрос, что отцу нужно забрать четверых детей, то его любовница резко изменилась в лице. А потом просто сказала отцу: «выбирай, либо я, либо они – мне чужие дети не нужны». Отец выбрал не нас. А дальше продажное бюрократическое колесо закрутилось в полную силу. Детей не делят, но здесь получилось иначе. Я только знаю, что Степу и Пашу забрали разные семьи в Америку, а Вику увезли в Европу. Я же в свои тринадцать лет оказалась одна. Подросток. Все думают, что в таком возрасте нам уже не нужны родители. Боятся пубертата, неконтролируемого поведения. Да и просто не прикольно, всем же хочется повозиться с малышом, а тут я – почти взрослая.
– Ясно, – потянул я.
– Остальное ты знаешь, – пожала плечами.
– И твой отец никогда не выходил с тобой на контакт?
– Пусть только попробует! Он бросил свою семью, своих собственных детей! И ради кого? Ради любовницы, – последнее слово она буквально выплюнула из себя, – ради дырки, ради похоти. Он для меня больше не человек – он животное!
Лера еще что-то возмущенно шипела, но я уже не слушал её. Я прикидывал в своей голове возможности и перспективы. Какие? Ну такие, где мне не хватит отпущенного времени на Шри-Ланке с ней, и я захочу продлить эту связь чуть дольше.
А что? Девочке из детского дома будет легко запудрить мозги. Девочка из детского дома согласиться на все.
М-да, хороший вариант. Мне подходит.
Глава 18 – Он не кусается
Лера
Утро нового дня встречает меня мерным покачиванием яхты на бесконечных бирюзовых водах Индийского океана. За окном ярко светит солнце, а по моему бедру плавно скользит ладонь Данила. Я замираю, глотая страх, но он только тихо смеется и прикусывает мне шею в районе затылка.