Любовное зелье колдуна-болтуна
Шрифт:
— Знакомьтесь, господа, Алевтина Степановна, моя мать. Мама, это специалисты из Москвы, Иван Тарасов и Татьяна Сергеева.
— Очень приятно, — хором сказали мы с шефом.
— Вы муж и жена? — осведомилась Шарова.
— Нет, — быстро ответила я, — коллеги.
— Мама, они из Москвы, — повторил Василий Петрович, — я вызвал лучших из лучших, чтобы нашли мерзавца, который сбил Игоря.
Алевтина Степановна приподняла правую бровь.
— Мерзавца? Ну-ну… Господа, мой сын излишне толерантен. Подонком в этой ситуации является Бухалкин.
— Бражкин, мама, — поправил сын.
— Что в лоб, что по лбу, — сердито отмахнулась родительница, — суть не меняется. Человек, наехавший на Бухалкина, купил бутылку водки в его магазине, выпил ее и сел за руль. Бог просто восстановил справедливость, всевышнего не обманешь. Кто виноват в смерти Бухалкина? Он сам! Не стоило ему спаивать русский народ. А ты хочешь наказать несчастного, который очистил мир от черной плесени.
Василий Петрович молча слушал
— Бабулечка! — крикнул из коридора девичий голосок. — Оля разбила голубой графин!
Хозяйка вскочила.
— Опять безобразница набедокурила… Иду уже!
Алевтина Степановна двинулась к двери, но на пороге обернулась и посмотрела сыну прямо в глаза.
— Глупое дело ты затеял. Вспомни нашего мальчика, несчастного Степана, и подумай, кто виноват в его безвременной кончине.
Шаров с минуту молчал. Иван Никифорович кашлянул.
— Я тоже с мамой живу. К сожалению, она порой склонна делать поспешные выводы, и ей трудно согласиться с чужим мнением. Давайте вернемся к Игорю Семеновичу. Что с ним случилось? Мы, конечно, можем сами все выяснить, но хочется выслушать историю от вас.
— Местный начальник полиции Федор Михайлович Дубов будет вам помогать. Он наш общий с Гариком приятель, — вздохнул бизнесмен, — вечно то у него, то у меня списывал домашние задания, мы с Федей за одной партой сидели.
— Бражкин был вашим одноклассником? — уточнила я.
— Сейчас в Лоскутове учебных заведений много, на выбор, — улыбнулся собеседник. — И частных, и муниципальных, есть даже гимназия, где латынь и древнегреческий преподают. Но во времена нашего с Гариком детства была лишь одна, как сейчас принято говорить, элитная школа. Не удивлю ведь, если скажу, что конкурс в ней устраивали не для детей, а для родителей. Нас с Игорем и Федей зачислили в первый «Б».
— И как вели себя дети, чьи предки с незапамятных времен состояли в непримиримой вражде? — поинтересовался Иван.
— Сначала глупо, — признался Василий Петрович. — Класса до шестого мы дрались по любому поводу, а потом подружились. Но, понимая, что родителям наша дружба никак не понравится, скрывали ее. Ни один человек не знал, что мы часто проводили вместе время после уроков.
— Лоскутово стало разрастаться после перестройки? — уточнила я.
— Да, в середине девяностых очень быстро появились новые дома — наша фабрика дала рабочие места, и это привлекло народ со всей России, — кивнул Шаров. — Я горжусь тем, что поднял из руин градообразующее предприятие. Сейчас оно одно из крупнейших в Европе. Лоскутово расширилось, слилось с соседним Новокожинском, где находится завод, на котором делают ремни для вентиляторов и много еще чего из кожи. Потом к конгломерату присоединились поселки Матвеевск, Бруново, Лапино, еще Филимоново пару лет назад влилось, по их названиям стали именовать районы Лоскутова. Если так дальше пойдет, придется задуматься о строительстве метро. Ну это пока шутка, хотя в ней большая доля правды.
— Сейчас двум мальчикам, решившим скрыть свои дружеские отношения, сделать это совсем не трудно, — сказала я, — сел после занятий в маршрутку, укатил из центра города, допустим, в Матвеевск, и там знакомых не встретишь. Но как вам-то удавалось дружить? Неужели никто не видел отпрысков местных Монтекки и Капулетти на совместных прогулках и их родителям не стукнул?
Василий Петрович встал, взял с книжной полки альбом, перелистал страницы и показал один снимок.
— Это Фрида Генриховна Брауде, доктор исторических наук, автор популярных детских книг «Жизнь маленького Вани», «Приключения мальчика из семнадцатого века». Я лет в тринадцать зачитывался ее приключенческими романами. Брауде считалась местной знаменитостью. В советские времена она летала за границу, выступала там на каких-то конференциях, часто бывала в Москве, дружила со столичными актерами-музыкантами. Фрида Генриховна была одинока, но очень любила детей и пару раз приходила в школу, где мы учились. После очередного выступления писательница спросила у меня: «Васенька, ты любишь Майн Рида?» Я честно ответил, что впервые слышу об этом авторе. Брауде протянула мне небольшой листочек и сказала:
«Вот моя визитная карточка, тут указаны адрес и телефон. Дам почитать тебе «Всадника без головы». Скажи родителям, что я тебя пригласила, и приходи завтра после уроков в гости». Конечно, мама без вопросов меня отпустила. А я буквально онемел, когда вошел в апартаменты Фриды Генриховны. Не подумайте, что я жил в трущобе и обомлел, увидев богато убранные комнаты с хрусталем в горках и бронзовыми люстрами под потолками. Мой дед хорошо зарабатывал, мама была гинекологом, главврачом роддома, мы жили в полном достатке. Но книг в доме не водилось.
Василий Петрович усмехнулся.
— Вернее, у матери в спальне были специализированные издания, поэтому я был очень продвинутым мальчиком по части акушерства и гинекологии, что резко повышало мой рейтинг среди друзей. Дед и мать по вечерам часто отсутствовали, я приглашал ребят, и мы самозабвенно разглядывали картинки в медицинских справочниках. Современные подростки могут свободно купить всякие эротические журналы, влезть в Интернет, а у нас в их возрасте такой возможности не было. У деда тоже стояли книги, но относящиеся к его работе, и еще художественные альбомы, которые меня не интересовали. А у Брауде все шкафы оказались набиты томами, книжные полки были везде, даже на кухне и в туалете. В первый-то раз я прибежал к Фриде Генриховне из простого любопытства, хотелось посмотреть, как живут знаменитости, ведь Фриду Генриховну один раз даже показали по телевизору. — Шаров секунду помолчал. — Брауде дала мне Майн Рида, велела прочитать за десять дней и вернуть, предупредив, что спросит о содержании. Я честно прочел, однако не впечатлился. И потом откровенно заявил: «Книжка для девчонок». Писательница рассмеялась и вручила мне «Таинственный остров» Жюль Верна. Вот он мне чрезвычайно понравился. Я стал регулярно бегать к Брауде и через полтора месяца столкнулся на ее кухне с Бражкиным. Сейчас-то я понимаю, что мудрая женщина решила искоренить вражду между семьями, задумала нас подружить. Мы с Гариком сначала недовольно фыркали при встречах, потом нам стало интересно вместе. О чем только мы не говорили с Брауде, сидя за круглым столом, покрытым потертой бархатной скатертью. Пили крепко заваренный чай, прямо чифир, ели сушки и болтали часами: о литературе, философии, истории, любви, зависти, понятии долга, даже о сексе. В общем, Фрида Генриховна была моими университетами. Она умерла, когда мы с Игорем учились в выпускном классе, и наше частое общение с Бражкиным прекратилось. Потом мы оба уехали в Екатеринбург, который тогда назывался Свердловском, поступили в разные институты. Общих интересов не стало, но расположение друг к другу мы сохранили, пересекались порой в общих компаниях. Вероятно, вернувшись в Лоскутово, мы, став взрослыми, смогли бы нормально общаться. Но тут случилась история с Каролиной Кругловой. — Василий Петрович поморщился. — Не люблю людей, которые во всех больших и малых неприятностях обвиняют родителей, но в произошедшее в самом деле внесла свою лепту мама, подталкивая меня к женитьбе на Каролине. Стоило мне на выходные или праздники прикатить домой, как она тут же либо звала меня пойти вместе с ней в гости к Кругловым, либо их к нам зазывала, а потом, когда мы оставались одни, заводила: «Каролина такая красивая стала! Очень достойная девушка! Отец интеллигентнейший человек, мать милейшая женщина. Карочка играет на пианино, владеет английским языком, учится на терапевта…» Круглова и правда была симпатичной, да только мне не нравилась. Но маму, если она что задумает, даже всемирный потоп не остановит. Она купила два билета в театр и велела пригласить Каролину. Я, чтобы избежать скандала, согласился, пошел на идиотский спектакль. Еле-еле высидел до конца, чуть со скуки не умер. Потом, конечно, проводил Каролину до дома и услышал: «Вася, спасибо за чудесный вечер, я твоя должница. Приглашаю тебя в субботу на свой день рождения». И что мне оставалось делать?
— Обложили, как волка флажками, — с сочувствием произнес Иван Никифорович. — Иногда женщины могут загнать в угол, из которого живым не выбраться.
— Пришлось покупать букет цветов и направляться туда, куда совсем не хотелось, — вздохнул Василий Петрович. — Вот так судьба порой зависит от мелочи. Нет бы ответить: прости, Каролина, я занят. И все. Все! Ан нет, хорошее воспитание помешало. Гостей оказалось тьма, но Каролина кинулась ко мне, забыв про остальных, и не отходила весь вечер. Все сразу сделали вывод: мы — пара. И как назло, там оказался Бражкин. Игорь выпил, взял меня за локоть и спросил: «У вас с Карой серьезно?» Я стал выворачиваться: «Ты о чем?» Гарик надулся: «Я понять не мог, почему Каролина на меня даже смотреть не хочет, теперь ясно, кто причина. Желаю вам счастья». Короче, я и чихнуть не успел, как молва нас с Кругловой женихом с невестой объявила. Она стала к нам домой заходить, мама ее «моя девочка» называла. Я же, интеллигент паршивый, никак не мог собраться с силами и прояснить недоразумение, стеснялся… А вскоре познакомился со Светланой, влюбился. И наконец завел с Каролиной честный разговор: «Извини, в театр я тогда пригласил тебя по приказу матери, которая мечтает, чтобы я на тебе женился». Кара меня перебила: «А ты против? Я совсем тебе не нравлюсь?» Я и рубанул: «Да, я люблю другую».
Глава 4
— И вы остались живы? — хмыкнул Иван.
— Я пережил череду маминых скандалов, — улыбнулся Василий. — А Кара вышла замуж за Бражкина, и тот после свадьбы перестал со мной здороваться. До смешного доходило. Лоскутово тогда еще не очень велико было, магазины наперечет, столкнемся в какой-нибудь лавке, Игорь отворачивается. Я сообразить не мог, с чего бы это, решил, что его родители узнали про наши нормальные отношения и козью морду сыну состроили. Один раз, когда Бражкин в очередной раз молча мимо прошел, я не выдержал: «Может, хватит нам подростков изображать? Взрослые женатые мужики, скоро по тридцатнику стукнет, а ведем себя глупо, дуемся, как дети». Игорь меня за лацкан пиджака схватил и зашипел: «Думал, я не знаю? Кара мне всю правду рассказала. Она не ты, честная, как алмаз, не способна во лжи жить». Я ничего не понял и спросил: «Гарик, ты о чем?» И он выдал речь. Мол, отношения у нас с Каролиной дошли до интима, несколько месяцев страсть пылала нефтяной бочкой, а потом я переметнулся к Светлане, потому что у той были деньги, очень большие, на средства жены я фабрику и поднял. Представляете поворот сюжета?