Любовные детективные истории

Устинова Татьяна

Я нерешительно топталась на коврике в прихожей, когда девушка осторожно, под руку вывела из дальней комнаты маленькую, хрупкую старушку в синем фланелевом халатике. Редкие седые волосы мелкими локонами обрамляли открытое, как у ребенка, лицо с почти прозрачными глазами, бывшими некогда голубыми. Старушка напоминала пожилого ангела и улыбалась мне так, словно знала сто лет:

– Вы ведь Лиза, правда?

Я едва не упала – определенно, в этом городе и жители обладают каким-то мистицизмом. Я узнала о существовании этой старушки всего три дня назад, а она ведет себя так, словно мы знакомы давно.

– Да, я

Лиза.

– Аврора, что же ты гостью в прихожей оставила?

Девушка со странным именем молча указала мне рукой на распахнутые двери большой комнаты слева, и я, скинув ботинки и пуховик, вошла туда. Аврора уже усадила бабушку в кресло с высокой спинкой и резными подлокотниками, укрыла ее ноги клетчатым пледом и предложила мне:

– Вы к ней поближе присаживайтесь, она плоховато слышит. Девяносто три года, понимаете… – И, наклонившись к старушке, проговорила: – Я пойду чаю сделаю. Скоро мама приедет, а мне в институт нужно.

– Иди, детка, завари нам свеженького, – потирая морщинистые ручки, кивнула Софья Николаевна.

Аврора направилась в кухню, однако от меня не укрылось, с каким любопытством она снова посмотрела на меня.

Я же придвинула стул ближе к креслу Софьи Николаевны и спросила:

– Скажите, пожалуйста, а откуда вы знаете мое имя?

– Девушку с такой внешностью должны звать Елизаветой, – улыбнулась старушка. – У вас такая красивая коса… и глаза зеленые.

Я смутилась. Коса всегда была камнем преткновения, я не раз и не два пыталась отрезать ее и сделать модную стрижку, но едва заговаривала об этом, как тут же натыкалась на шквал негодования со стороны мамы и Олега – они никак не хотели, чтобы я делала это.

– У меня в молодости тоже была коса, – продолжала старушка. – Но в войну пришлось отрезать – воды нет, мыла нет…

Я вспомнила, что на фотографии из табакерки у женщины действительно была коса, переброшенная на грудь.

– Софья Николаевна, вам может показаться странным мой вопрос, но… к вам случайно не приезжал молодой человек по имени Олег Резников?

– Олежек? – Ее прозрачные глаза засветились как-то особенно ласково, словно воспоминания об Олеге были ей дороги. – Да, конечно. Аврора! – крикнула она. – Аврора, детка, поди сюда, пожалуйста!

Девушка вошла с подносом, на котором несла чашки, заварочный чайник и вазочку с печеньем и конфетами:

– Что, ба?

– Принеси, пожалуйста, ту вещь, что привез нам Олег. Она на тумбе у моей кровати.

Аврора как-то странно посмотрела на меня, а потом сказала:

– Ба, ты не будешь возражать, если я Лизу на минутку у тебя украду? Хочу спросить кое-что.

Старушка покачала головой:

– Не приставай к гостье с вопросами.

– Нет, ничего… – вмешалась я.

– Тогда давайте выйдем, – пригласила Аврора, и я проследовала за ней в кухню.

Там девушка открыла форточку, закурила и сказала:

– Я вас очень прошу, ничего у нее не спрашивайте про эту табакерку, хорошо? Я ее покажу, но очень прошу – никаких вопросов. Если у нее снова случится приступ, будет плохо. Мама едет, чтобы сделать ей уколы. Бабушке девяносто три года, любое потрясение, даже приятное, вызывает у нее сердцебиение. И этот Олег, привезший табакерку, я так понимаю, хотел как лучше, но нужно было сперва с мамой поговорить.

– Что-то случилось?

– Случилось. К бабушке вернулась ее молодость и любовь всей ее жизни. Эта табакерка принадлежала моему деду. Вернее, прадеду, вы ведь догадываетесь, что я правнучка. Они поженились за год до войны, прабабушка успела родить ребенка до того, как началась блокада. И даже сумела сохранить его живым. А прадед ушел в ополчение из Москвы, он там аспирантуру заканчивал, его вообще не должны были забрать – зрение совсем плохое было. Но он не смог, добровольцем пошел и погиб где-то под Вязьмой. Ба ждала его всю жизнь, замуж больше не вышла. От него осталась только одна фотография – все остальное сгорело в первую сентябрьскую бомбежку. Как она с маленьким ребенком в таком аду выжила, я даже думать боюсь. – Аврора выбросила окурок и продолжила: – А пару недель назад позвонил Олег и сказал, что у него есть какая-то вещь, которая, кажется, принадлежала нашей семье. И привез табакерку. Ба ее сразу узнала – ну, еще бы, там ведь в крышке ее фотография под стеклом. И от радости у нее сердечный приступ случился, мы с мамой думали – все, не переживет. Но она крепкая, к счастью. Сына вон пережила и невестку, бабушку мою.

– Скажите, Аврора, а вы видели этого Олега?

В глазах девушки что-то такое мелькнуло, но лицо осталось прежним:

– Нет. С ним мама разговаривала, она тогда возле ба дежурила. Мы ее одну не оставляем, понимаете?

– Да, конечно…

– Так мы договорились? Насчет вопросов?

– Разумеется. Я не хочу причинять неудобств… и вообще мне уже пора…

– Нет-нет, чаю выпить вам придется, время еще есть, – снова странно проговорила Аврора. – Ба расстроится и решит, что я вас обидела.

Я посмотрела на часы – одиннадцать, могу позволить себе чашку чаю, мой следующий объект совсем рядом расположен, а обижать старушку не хотелось.

– А вы знаете, почему Аврору назвали Авророй? – спросила Софья Николаевна, когда мы пили чай, и правнучка закатила глаза:

– Ну ба! Много надо интеллекта, чтобы угадать!

– В честь крейсера? – улыбнулась я.

– Да. Но таково было желание ее прадеда. Мы хотели назвать Авророй дочь, а родился сын. Но он назвал свою дочь Авророй, а потом и внучку. Так что это, можно сказать, наше семейное имя теперь.

Аврора ласково взглянула на прабабушку:

– Придется и мне дочку так назвать, раз семейное.

Я наблюдала за тем, как Софья Николаевна сжимает в руке табакерку, и вдруг подумала – а ведь она действительно обрела счастье. То счастье, что у нее отняла война. И Олег помог ей в этом. Но почему он не рассказал мне?

И вдруг Аврора проговорила:

– Лиза, я не хочу показаться негостеприимной, но вам, кажется, пора.

Я глянула на часы и подскочила:

– Боже мой, я опаздываю! Скажите, а далеко от вас дом исполнения желаний?

– Пять минут. Выйдете из подъезда и направо.

Я наскоро попрощалась с Софьей Николаевной, зашнуровала ботинки и, на ходу натягивая пуховик, выбежала из квартиры.

– В бистро зайдите! – донесся до меня сверху голос Авроры, когда я уже оказалась на первом этаже.

Мне некогда было думать о ее словах, я старалась попасть к месту ровно в полдень, понимая, что это очень важно. До дома я добежала довольно быстро, остановилась, переводя дух, и начала рассматривать заведения, находившиеся на первом этаже.