Любовные истории Голливуда
Шрифт:
Как гласит легенда, Пикфорд видела Фэрбенкса на сцене и в кино, но он не произвел на нее особенного впечатления. Однако в личном общении Фэрбенкс сразу понравился Мэри прежде всего своей галантностью. В то время как ее муж только и делал, что наливал в свой бокал виски, Дуглас произнес фразу, сразившую Пикфорд наповал: «Вы и Чарли Чаплин — два гения, которых подарило миру кино». В тот момент между ними пробежала какая-то искра. Однако возможность увидеться вновь им представилась только через месяц.
На этот раз местом встречи стал отель «Алгонкин», где был устроен бал для знаменитостей. Там Фэрбенкс вновь стал нахваливать Мэри, что позволило ей позднее написать о нем: «Эхо его слов еще несколько дней отзывалось в моих ушах. Я долго жила в полутьме и вдруг увидела луч яркого света». Короче, она влюбилась в него, несмотря на то, что у Дугласа была жена и рос шестилетний сын, которого тоже звали Дугласом. Местом их тайных свиданий были в основном гостиничные номера и съемные квартиры. По части последних Фэрбенкс был большой мастак, поскольку никогда не хранил своей жене верность и периодически заводил себе любовниц. Однако в
Роман с Фэрбенксом сильно изменил жизнь Мэри да и ее саму. До этого она всегда отличалась дисциплинированностью, а тут словно с цепи сорвалась: стала убегать с собраний, чтобы позвонить своему любовнику. На свидания с ним она ездила через весь Лос-Анджелес, нарядившись в огромную шляпу, темные очки и широкий шарф. Их любовные встречи в «городе ангелов» проходили в основном в коттедже, принадлежавшем старшему брату Дугласа Роберту. При этом Мэри совершенно не испытывала никакой вины, отнимая у другой женщины ее мужа. Она упивалась этим и частенько похищала своего любовника даже по ночам: Дуглас дожидался, пока Бэт заснет, спускался по колонне с верхней веранды своего калифорнийского дома вниз, вручную доталкивал свой автомобиль до ближайшего поворота и мчался к Мэри. Они занимались сексом до трех-четырех часов утра, после чего Дуглас возвращался обратно. Он сильно рисковал быть разоблаченным женой, но его страсть к Мэри была настолько огромной, что перевешивала все аргументы против. Видимо, в постели Мэри давала ему то, что не могла дать жена. Говорят, Бэт догадывалась о том, что муж ей изменяет, но она в своих подозрениях грешила не на Пикфорд, а на другую актрису — Аниту Лус.
Вместе с тем Дуглас на дух не переваривал родственников Мэри: ее мать, а также брата Джека и сестру Лотти. Двух последних особенно, поскольку они вели настолько развратный образ жизни, что отталкивали от себя многих. Например, Джек, с 15 лет пристрастившись к выпивке и женщинам (его отвели в бордель сами актеры «Байографа»), постоянно попадал в разные грязные истории, которые в первую очередь плохо влияли на репутацию его сестры — любимицы всей Америки. Не отставала от братца по части скандалов и Лотти. Она была постоянным завсегдатаем вечеринок, во время которых их участники принимали наркотики, а затем занимались групповым сексом (и это при том, что Лотти была уже мамашей, растила дочь Мэри Пикфорд Рапп). В свою очередь Мэри терпеть не могла лучшего друга Фэрбенкса — Чарли Чаплина, но вынуждена была скрывать эту неприязнь, поскольку так хотел ее любовник.
Примерно в середине 1916 года слухи о романе Пикфорд и Фэрбенкса распространились в Голливуде и стали достоянием как Бэт, так и Оуэна (последний только формально оставался мужем Пикфорд, поскольку жил отдельно). Первой заволновалась Бэт. Она вызвала мужа на серьезный разговор и спросила его в лоб: правда или нет, что Пикфорд его любовница? Фэрбенкс сказал «нет», поскольку еще не был готов к разводу. Бэт ему поверила.
Что касается Мура, то и он вскоре решил расставить все точки над «i». Хотя их брак считался чисто формальным, но он приносил Муру неплохие дивиденды (Мэри ссужала мужа деньгами) и тот не хотел терять свою «дойную корову». Поэтому Мур стал уговаривать Мэри начать их семейную жизнь заново, обещал даже лучше относиться к Шарлотте. Но Мэри была с ним холодна. «Ты на несколько лет опоздал с этой речью», — ответила она мужу. И добавила: «Нам надо развестись». Для Мура последнее сообщение было, словно нож в сердце. В сердцах он пригрозил, что убьет Фэрбенкса. Когда Мэри сообщила тому об этой угрозе, он рассмеялся: дескать, пусть попробует. Однако затем, пораскинув мозгами, предпочел на какое-то время уехать из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. По городу потом ходили слухи, что Мур с пистолетом в руках рыскал в поисках Фэрбенкса и даже убил его в номере одной из гостиниц.
Тем временем любовная связь Пикфорд и Фэрбенкса продолжалась. В апреле 1918 года Бэт окончательно удостоверилась, что муж ей изменяет и что его любовница именно «любимица Америки» (той весной Пикфорд заплатила одних налогов на сумму 277 000 долларов!). И она сделала заявление прессе, в котором заявила: «В течение двенадцати лет я только и думала о счастье своего супруга. Теперь его счастье зависит не от меня. Он всегда был добрым и рассудительным отцом и мужем. В будущем я желаю ему всего хорошего». Сам Фэрбенкс попытался состроить хорошую мину при плохой игре и заявил, что чист и невинен перед женой. То же самое сделала и Пикфорд, сказав газетчикам, что их с Фэрбенксом связывают только творческие отношения: мол, мы работаем вместе. Но тут масла в огонь подлил Мур, который честно признал тот факт, что его жена является любовницей Фэрбенкса. В итоге 22 октября Бэт подала на развод, обвинив мужа в супружеской неверности (лишь это основание считалось законным для расторжения брака). По суду Бэт получила от бывшего мужа 400 000 долларов в ценных бумагах и еще 100 000 долларов на содержание маленького Дугласа, который оставался с ней. Забегая вперед, скажу, что два года спустя Бэт благополучно вышла замуж.
Между тем Пикфорд и Фэрбенкс не спешили узаконить свои отношения, поскольку Мэри все еще оставалась женой Мура. Фэрбенкса это бесило. С какого-то времени он стал буквально преследовать свою возлюбленную, уговаривая ее выйти за него замуж, но Мэри с решением тянула. Против этого также возражал и босс киностудии Адольф Цукор, который считал, что развод плохо скажется на репутации «любимицы Америки». Но Мэри все-таки послушала Фэрбенкса. Она подала на развод в начале 1920 года. Мур потребовал с нее 100 000 долларов откупных, но Мэри эта сумма возмутила. 2 марта суд штата Невада развел Пикфорд и Мура. Спустя несколько дней, давая интервью газетчикам, Мэри заявила: «Если я каким-то образом обидела публику, то весьма сожалею об этом. Я всю жизнь работаю, чтобы приносить людям счастье». В этом же интервью Пикфорд заявила, что никогда больше не выйдет замуж. Последующие события показали, что актриса соврала. Уже 28 марта Пикфорд и Фэрбенкс поженились, правда, на торжестве присутствовало всего лишь несколько человек. Брачную ночь влюбленные провели в охотничьем домике Фэрбенкса в Беверли-Хиллз, медовый месяц — в Европе (Англия, Швейцария, Италия, Франция). Кстати, поклонники Пикфорд легко простили своей любимице ее вранье насчет замужества и, когда супружеская чета приехала в Нью-Йорк по дороге в Европу, у отеля их встретила восторженная толпа.
Посещение звездной четой Европы, в частности Англии, вызвало там настоящий массовый психоз. Это было первое всенародное помешательство людей по отношению к звездам кинематографа. Например, тысячи людей собрались возле отеля «Ритц» в Лондоне, чтобы хотя бы краем глаза увидеть Мэри Пикфорд и ее супруга. Людей было так много, что движение автомобилей вокруг отеля замерло в радиусе нескольких миль. И когда звездная пара вышла на балкон, чтобы приветствовать толпу, улица буквально взревала от восторга. Еще сильнее этот рев стал после того, как Фербенкс, подобно своим киношным героям (например, Зорро из фильма «Знак Зорро», который вышел на экраны именно в 20-м году), внезапно вспрыгнул на балюстраду и повис на руках. Кстати, этот поступок хорошо характеризовал отношение супругов к тому ажиотажу, который царил вокруг них: Фэрбенкс как мальчишка пребывал в восторге, а вот Мэри это идолопоклонство раздражало и вселяло тревогу. И ее опасения были не напрасны. Однажды, когда они подъезжали на «Роллс-Ройсе» с откидным верхом по лондонскому парку и Мэри по глупости высунула наружу ладонь, сразу несколько десятков рук вцепились в нее и едва не выдернули актрису из машины. От этого исхода Мэри спас муж, который вовремя успел схватить ее за ноги и буквально втянуть обратно в салон. Но приключения на этом не закончились. Едва звездная чета выбралась наружу, как толпа бросилась вперед и сбила Пикфорд с ног. И вновь на помощь жене пришел Фэрбенкс. Подняв жену с земли, он усадил ее себе на плечи (благо актриса была небольшого роста) и под охраной шести полицейских двинулся обратно к автомобилю. В тот раз Пикфорд не на шутку перепугалась за свою жизнь, и этот страх хорошо виден на фотографиях, которые появились на следующий день во многих лондонских газетах. Кстати, газетчики, пользуясь случаем, попросили у звездной четы прощения за поведение своих земляков. Одна из газет писала: «Лондонцы клялись в своей любви к Мэри Пикфорд. В четверг они доказали свою любовь. Актрисе пришлось уехать в деревню, чтобы оправиться от потрясения».
Не меньший ажиотаж после пребытия Пикфорд и Фэрбенкса царил и в других европейских странах. Нечто схожее с лондонскими событиями повторилось в Париже. Там толпа едва не растоптала актеров во время посещения ими городского рынка. Говорят, Пикфорд в этой давке потеряла сознание и могла погибнуть, если бы на помощь не пришли продавцы, торговавшие на рынке мясом. Они подхватили актрису на руки и спрятали ее… в клетке с тушами. В результате этой истерии звездная чета вынуждена была осматривать достопримечательности французской столицы по ночам. Как пишет А. Уитфилд: «Медовый месяц Пикфорд, как никакое другое событие со времен изобретения кино, доказал, что фильмы стали более притягательны, чем литература, театр или живопись. Некоторые писатели с болью в душе осознали этот факт. «Не следует спрашивать, кто такая Мэри Пикфорд, — ворчал репортер «Абердин Фри Пресс». — Нужно или восторженно орать вместе с толпой, или убираться прочь». Как человек пишущий, он чувствовал себя побежденным. «Вместе с новым миром, — роптал он, — пришли новые ценности».
Через месяц звездная чета вернулась в Америку и поселилась в Пикфэре, в бывшем охотничьем домике на Саммит-Драйв, который Фэрбенкс преподнес Мэри в качестве свадебного подарка. Их жизнь текла вполне размеренно, о чем можно прочитать в тогдашних газетах. Например, писалось, что Фэрбенкс встает в пять утра, полчаса посвящает бегу трусцой и гимнастике, затем выбирает себе подходящую одежду из 1 000 рубашек, 70 пиджаков и брюк, 35 пальто, 37 шляп и 50 пар обуви. В шесть часов он встречается с женой в столовой и они за завтраком обсуждают планы на ближайший день. Если оба не заняты в съемках, то их совместный распорядок выглядил следующим образом: в солнечные дни супруги катались на каноэ, в непогожие — занимались конюшнями или галопом объежали свои владения. Иногда они совершали совместные прогулки в горы или спускались вниз к бульвару Сансет. В выходные дни Мэри и Дуглас устраивали вечеринки, на которые приглашались голливудские знаменитости. Как рассказывали очевидцы, Пикфорд приглашала к себе множество гостей, но мало с кем дружила. Во-первых, на это у нее было мало свободного времени (она много снималась), во-вторых — Фэрбенкс был чрезвычайно ревнив. Например, однажды ему показалось, что Рудольфо Валентино неровно дышит к его супруге, и он потребовал, чтобы тот убирался из его дома и больше там не показывался. Та же участь могла ожидать и других гостей мужского пола, кто имел смелость выказывать хоть какие-то знаки внимания его жене. Фэрбенкс поставил дело так, что Пикфорд вынуждена была постоянно перед ним отчитываться, где и с кем она была. Даже если она уезжала за покупками в Беверли-Хиллз, то должна была оставить мужу номер телефона, по которому тот мог ее в случае необходимости немедленно разыскать. В конце концов дело дошло до того, что Пикфорд практически перестала без особой надобности уезжать из дома, лишь бы не вызывать приступов ревности со стороны собственного мужа.