Любовные истории Златы. Пятая часть
Шрифт:
Богдана хотела так же навестить и родную сестру, но к ней не пускали никого, поскольку в больнице объявили карантин.
Ее мама тяжело переживала утрату Матвея вместе с ней. Сейчас она была вынуждена находиться в центре размещения беженцев. Но то, что тетя Михайлина(мама) в безопасности, радовало Богдану.
И она, подумав немного, все-таки опять надела траур, чтобы отправиться к своему родному дяде. Но в это время проснулся Сергей. И очень удивился тому, что дом так преобразился.
Ему даже показалось, что
Нет, оказалось, это всего лишь ее старшая сестра Богдана превратила берлогу Сергея в самый настоящий райский уголок.
Но почему Урсула никогда не стремилась навести такую же чистоту, спросил себя Сергей, глядя на Богдану, которой не шел черный наряд? И в котором она выглядела старой и очень изможденной. Хотя была достаточно молодой и вполне привлекательной женщиной.
– Как все прошло? – Спросил он у сестры жены.
– С почестями. – Коротко ответила она. А потом добавила. – А ты хорош! Развлекаешься, да пьешь. Когда уже насытишься?
– Да всего один день, ну? Чего шумишь? – Попытался оправдаться помятый Сергей, на ходу соображая, какой сегодня день и прилизывая свои отросшие волосы.
– В чудище превратился. А Василина? Лежит, моя кровинушка. А дитятки? Ууууу…– Она почему-то заревела.
Сергей не выносил женских слез, как и все мужчины. Ему легче было, когда на него орут или в чем-то упрекают. А вот слезы. Что делать, он не знал. И терялся в таких случаях.
– Ну перестань, а? – Промямлил он. – Ну…Будет. Иди сюда.
Он стал обнимать Богдану, которая дала волю своим чувствам и заголосила, как деревенская баба:
– Горе то какое. На кого оставил он меня? УУУУУ....ыыыы....гыгггг…и детей то осиротил.....
Сергей и сам начинал уже впадать в состояние, близкое к истерике, так глаза у него тоже слезились. И он себя сдерживал, чтобы тоже не закатить истерику.
Потом Богдана вдруг резко прекратила, утирая концами своего платка слезы и смачно сморкаясь, и достала из сумочки удостоверение и коробочку с медалью, протягивая ее Сергею.
И он вдруг почувствовал невероятный стыд и вину. Его друг ушел защищать и отдал свою жизнь, пока он наслаждался морем и молодым телом своей любовницы. И прогуливал детские пособия. Сволочь он, а не мужик.
– Я тоже пойду. – Вдруг решительно и громко произнес он.
– Ты чего? Да зачем? – Вытаращила свои огромные глаза Богдана. – Не пущу. Одного нам хватит.
– А я и спрашивать не буду. – Упрямо настаивал на своем еще не совсем трезвый Сергей.
– А дети? Сиротами хочешь оставить? – Опять попыталась отговорить его Богдана. – И Васька? Что с ней то будет?
– Ради детей и ради нее. – Опять повторил Сергей, закуривая и тряся своими кудрями. – Я что, скот по-твоему? Трус? Свинья? Друга то моего нет. Матвейки. А ?
– Ууууууууу....Господи…да за что же нам это горе то....– Опять запричитала Богдана, заламывая руки и падая на пол на колени…
Сергей не стал докуривать. Быстро достал паспорт из тумбочки. И вышел из хаты, оставляя открытой дверь, которой ударил вдруг порывисто ветер.
Богдана от этого снова завыла по покойнику, сидя на полу на коленях и бормоча что-то бессвязно.
3. Почему бабы дуры и зачем бабушкам внуки
Мама снова позвонила мне очень печальная. Это я сразу поняла по ее раздраженному голосу.
– Богдана явилась. – Начинает мама. – И все испортила.
– Детей забрала? – Пытаюсь догадаться я.
– Да. Дети то ее. Как я могу не отдать? Но ведь она все мои начинания испортит на корню. – Вздыхает мама.
– Ты сделала все, что могла. – Пытаюсь успокоить ее я.
– А толку? – Фыркает мама. – Столько сил угробила, чтобы сделать из дикарей воспитанных и послушных людей. И все коту под хвост. В первый же день начали капризничать. Падать на пол. Это малыши то. А старшие опять хамят и выделываются.
– Забей. – Отрезаю я. – Родителям с ними жить, а не тебе. Пусть сами эту кашу расхлебывают.
– Расхлебывать то всем нам. Вырастут из них изверги и люди без ориентиров и целей. – Продолжает мама тоном педагога.
– Ну а что ты можешь сделать? Ничего. Зато избавилась от нагрузки. Ты же сама говорила, что племянники педагогически запущенные. – Анализирую я.
– Да. Но я ведь выправила их. Дети перестали издеваться над собаками. И приучились к горшку, к трехразовому питанию. Руки мыть перед едой и говорить "спасибо". – Перечисляет обиженная бабушка.
– Это хорошо. Как знать, может и будут себя так же держать. – Пробую приободрить маму я.
– Да куда там! – Спорит со мной она. – Как только увидели Богданку, один навалил в штаны сразу, другая описалась. Третья от моей еды демонстративно стала отказываться и суп вылила на пол.
– Зато теперь у тебя тишина и покой. А у Богданы будет вся эта головная боль. Она всех забрала? – Уточняю я.
– Ага. И Васькиных тоже. – Печально произносит мама. – Кого мне воспитывать теперь? Я Марка заберу у Златы. Буду хоть тем дитем заниматься.
– А как он? – Интересуюсь я.
– Опять почему-то в интернат его отправили из больницы. – Говорит мама. – Злата совсем о нем не думает. А я что? Я всего лишь бабка, которой не дают заниматься воспитанием.
– У тебя Урсула есть. – Вспоминаю я.
– Она не слышит меня. Это запущенный вариант. – Вздыхает бабушка. – Живет у меня. Ничего делать не хочет. Ест. Толстеет. Болеет. Опять ушла на больничный после того, как Сергей ей по морде надавал. И мало. Надо было хорошенько отлупить ее, чтобы всю любовную дурь из нее выбить.