Любовный дурман
Шрифт:
«Спросила стройного, как поднял чашу,
Что пахнет мускусом его дыханья:
“Из щек ли выжали твоих ту влагу”
Ответил: “Нет, вино из розы жмут ли”».
Юноша и девушка беседовали, Мариам подавала Нур-ад-дину кубок и чашу и требовала, чтобы он налил и напоил ее тем, от чего приятно дыхание, а когда он касался ее рукой, не давалась из кокетства. Опьянение увеличило ее красоту и прелесть, и Нур-ад-дин произнес такие слова:
«Вот стройная — любит нить и милому говорит
В покоях веселья — он страшится наскучить ей:
“Не
и не напоишь меня,
Один будешь ночью спать”.
И в страхе он налил ей».
И они продолжали пить, пока Нур-ад-дин не захмелел и не заснул. Тогда Мариам поднялась и начала работать над зуннаром, следуя своему обычаю, а окончив, она почистила зуннар, завернула его в бумагу и, сняв с себя одежду, проспала подле Нур-ад-дина до утра, и было между ними из близости то, что было.
Потом Нур-ад-дин поднялся и исполнил свои дела, и Мариам подала ему зуннар и сказала: «Снеси его на рынок и продай за двадцать динаров, как ты продал такой же вчера». Юноша взял зуннар, отнес на рынок и продал за двадцать динаров, а потом зашел к москательщику, отдал восемьдесят дирхемов, поблагодарил за милость и пожелал ему блага.
«Дитя мое, продал ты невольницу?» — спросил москательщик. И Нур-ад-дин воскликнул: «Ты призываешь на меня зло! Как могу я продать дух из моего тела?»
Юноша рассказал старику всю историю, с начала до конца. Москательщик обрадовался и воскликнул: «Клянусь Аллахом, о дитя мое, ты меня обрадовал, и если захочет Аллах, тебе всегда будет благо! Я хотел бы для тебя блага из любви к твоему отцу, и чтобы наша дружба с ним сохранилась!». Нур-ад-дин расстался со старым москательщиком, пошел на рынок и, купив, как обычно, мясо, плоды и все необходимое, принес покупки Мариам.
Так Нур-ад-дин и Мариам прожили целый год. Каждую ночь девушка делала зуннар, а утром Нур-ад-дин продавал его за двадцать динаров, расходовал часть денег на необходимое, а остальные отдавал своей мастерице, которая прятала деньги у себя до времени нужды.
Через год девушка сказала: «Господин мой Нур-ад-дин, когда ты завтра продашь зуннар, возьми мне на часть денег цветного шелку шести цветов; мне пришло на ум сделать тебе платок, который ты положишь на плечо. Не радовались еще такому платку ни сыновья купцов, ни сыновья царей». Юноша сделал все, как велела Мариам. Кушачница целую неделю каждую ночь, после того как делала очередной зуннар, работала над платком. Нур-ад-дин положил подарок любимой на плечо и стал ходить по рынку. Купцы, вельможи города и простые люди останавливались возле него рядами и смотрели на его красоту и на хорошо сделанный платок.
Однажды ночью Нур-ад-дин пробудился от сна и увидел, что невольница плачет горючими слезами, тихо причитая:
«Близка уж разлука с милым, близко она!
Увы, мне придет разлука скоро, увы!
Растерзано мое сердце, горестно мне
Прошедшие вспомнить ночи, радости их!
Завистники непременно взглянут на нас
Злым оком, и все достигнут цели своей.
Вреднее всего нам будет зависть других,
Доносчиков скверных очи, сплетников всех».
«О госпожа моя Мариам, что ты плачешь?», — спросил купеческий сын. И девушка ответила: «Я плачу от страданий разлуки — мое сердце почуяло ее». — «О владычица красавиц, а кто разлучит нас, когда я теперь тебе милей всех людей и сильнее всех в тебя влюблен?» — спросил Нур-ад-дин. Любимая ответила: «У меня любви во много раз больше, чем у тебя, но доверие к ночам ввергает людей в печаль, и отличился поэт, сказавший:
Доволен ты днями был, пока хорошо жилось,
И зла не боялся ты, судьбой приносимого.
Ты в мире с ночами был и дал обмануть себя,
Но в ясную ночь порой случается смутное.
Узнай — в небесах светил так много,
что счесть нельзя,
Но солнце и месяц лишь из них затмеваются.
И сколько растений есть зеленых и высохших,
Но камни кидаем мы лишь в те,
что плоды несут.
Не видишь ли — в море труп
плывет на поверхности,
А в дальних глубинах дна таятся жемчужины?»
«Господин мой Нур-ад-дин, — сказала она, — если ты не желаешь разлуки, остерегайся человека из франков, кривого на правый глаз и хромого на левую ногу (это старик с пепельным лицом и густой бородой). Он-то и будет причиной нашей разлуки. Я видела, что он пришел в наш город, и думаю, он явился только из-за меня». — «О владычица красавиц, — сказал юноша, — если мой взгляд упадет на него, я его убью!» И Мариам воскликнула: «Господин мой, не убивай его, не говори с ним, не продавай ему и не покупай у него. Не вступай с ним в сделку, не сиди с ним, не ходи с ним, не беседуй с ним и не давай ему никогда ответа законного. Молю Аллаха, чтобы он избавил нас от его зла и коварства!»
Утром Нур-ад-дин, как обычно, понес зуннар на рынок. Он присел на скамью перед одной из лавок и начал разговаривать с сыновьями купцов, одолела его дремота, и заснул юноша на скамье перед лавкой, накрыв лицо платком и удерживая концы его в руках. В это время шел по рынку тот самый франк в сопровождении еще семи франков и увидел Нур-ад-дина. Франк сел подле Нур-ад-дина и стал вертеть в руке платок. Юноша проснулся и увидел перед собой того самого человека, которого описывала возлюбленная. Он закричал на франка, а тот спросил: «Почему ты на нас кричишь? Разве мы у тебя что-нибудь взяли?» — «Клянусь Аллахом, о проклятый, — ответил купеческий сын, — если бы ты у меня что-нибудь взял, я бы, наверное, отвел тебя к вали!» И тогда франк сказал ему: «О мусульманин, заклинаю тебя твоей верой и тем, что ты исповедуешь, расскажи мне, откуда у тебя этот платок». — «Это работа моей матушки, она сделала его для меня своей рукой», — ответил Нур-ад-дин. «Продашь ли ты мне его и возьмешь ли от меня его цену?» — спросил франк. Юноша воскликнул: «Клянусь Аллахом, о проклятый, я не продам его ни тебе, ни кому-нибудь другому! Моя мать сделала его только на мое имя и не станет делать другого». — «Продай его мне, и я дам тебе его цену сейчас же — пятьсот динаров, и пусть та, кто его сделала, сделает тебе другой, еще лучше этого», — сказал франк. — «Я никогда не продам его». — «О господин мой, а ты не продашь его за шестьсот динаров чистым золотом?» И он до тех пор прибавлял сотню за сотней, пока не довел цену до девятисот динаров, но Нур-ад-дин сказал ему: «Аллах поможет мне и без продажи платка! Я никогда не продам его ни за две тысячи динаров, ни за большие деньги!»
Франк продолжал соблазнять Нур-ад-дина деньгами, пока не довел цену платка до тысячи динаров, и тогда некоторые из присутствующих купцов сказали: «Мы продали тебе этот платок, давай за него деньги!» А юноша воскликнул: «Я не продам его, клянусь Аллахом!» И один из купцов сказал: «Знай, о дитя мое, что этому платку цена — сто динаров, даже если она станет большой и найдется на него охотник, а этот франк дал за него тысячу динаров сразу, так что твоя прибыль — девятьсот динаров. Какой же ты хочешь прибыли больше, чем эта? Мое мнение, что тебе следует продать платок и взять тысячу динаров. Скажи той, кто тебе его сделала, чтобы сделала тебе другой или еще лучше, а сам наживи тысячу динаров с этого проклятого франка, врага веры».