Любовный напиток в граненом стакане
Шрифт:
— Мой Виталик! Почему ты не держала Виктора при себе? Чего, спрашивается, женатый мужчина не сидит дома, возле жены! Почему шляется неизвестно где, а ты за ним не смотришь? Кто его сюда звал?!
Даша слушала в совершенном отупении, так что даже не догадалась выключить душ, и думала, что из-за журчания воды она, наверное, чего-то недослышала.
Лада сразу убежала, и хорошо, потому что она не видела, как ее мать сползла на пол кабинки и сидела там, не замечая, как вода струится по волосам, которые она сегодня мыть не собиралась.
—
Из-за чьего дурака? Разве не за Виктора эта самая Света собиралась выйти замуж, и, судя по гаданию Олеси, приворожила его? И потом, что значит — зарезали? Если его отвезли в больницу, значит, нанесли травму? Ударили ножом? Даша совершенно бессознательно дробила информацию на такие вот небольшие куски — так она легче воспринималась.
Как-то отстраненно, как будто за нее это делал кто-то другой, Даша набрала телефон родителей.
— Папа, — сказала она, — ты не мог бы сейчас приехать?
— Доченька, половина двенадцатого, — осторожно заметил он. — У тебя что-то случилось?
— Случилось. Виктор в больнице, и я точно не знаю, что с ним. Мне только что позвонили.
Наверное, оттого, что ее голос был неестественно ровным и слова Даша выговаривала отчетливо, отец больше не стал ничего уточнять, а сказал только:
— Я еду.
Она услышала, как вдалеке ахнула мама, но ее аханье оборвалось, потому что отец положил трубку.
Даша беспомощно оглянулась — Лада по-прежнему сидела перед телевизором. Как же так, девочка до сих пор не спит? Надо было сначала уложить ее спать...
Конечно, теперь Лада не успеет заснуть и придется брать ее с собой. Пусть спит в машине. Ах, почему она не догадалась сказать, чтобы и мама приехала?
Оказалось, что мама сама об этом догадалась. Родители приехали вдвоем, и Даша попросила ее остаться, хотя матери не терпелось поехать вместе с ними.
— Мы тебе будем звонить, — сказала Даша.
— Каждые пять минут, — добавил отец.
— Но каждые пять — вовсе не обязательно, — слегка обиделась мама.
И Даша поехала с отцом в больницу. Он усадил ее на диванчике в приемном покое, а сам пошел узнавать, поступил ли в больницу такой-то больной? Отчего-то Уваров не был до конца уверен в серьезности Дашиного сообщения. Ему казалось, что позвонили бы из больницы, а не какая-то посторонняя женщина.
Даша, конечно, не стала сообщать отцу подробности. Например, о том, что для Виктора эта женщина вовсе не посторонняя и почему его зять оказался где-то в другой части города в такое позднее время вместо того, чтобы быть дома.
Вернулся отец растерянный, на Дашу посмотрел с жалостью и сказал, будто оправдываясь:
— Его оперируют.
Она, привставшая было, без сил опустилась на диван. Да что с ней творится, мозг будто в пелену завернут. Она так туго соображает, успевая удивляться своей реакции: не плачет, даже не волнуется, а просто пытается понять, как же это все случилось?!
— Еще ничего не известно, — продолжал говорить отец, и Даше делалось легче от его голоса. Как будто тугая пелена на момент рассеивалась. — Вот хирург выйдет, тогда и узнаем.
Отец откуда-то принес ей пластиковый стаканчик с кофе, и она машинально выпила. Кофе был крепкий и, как ни странно, неплохой. По крайней мере помог ей прийти в себя, но при этом ее восприятие обострилось. Только что она почти ничего не соображала, и вот уже от этого обострения старалась дышать осторожнее, потому что воздух с каждым ее вздохом продирался в легкие как нечто материальное, способное причинить боль.
Даша не знала, сколько прошло времени. Ей не хотелось смотреть на часы, потому что они — часть механического равнодушного мира, а сейчас она вся была точно обнаженный нерв. К тому же врач все равно еще не вышел из операционной.
Потом, когда все закончилось, она тоже почувствовала это прежде, чем отец стал подниматься навстречу хирургу.
Тот сам подошел к ним и первым заговорил, не дожидаясь, пока они скажут: «Доктор, ну что?» Он уже привык к таким вопросам и хотел, видимо, отделаться от них побыстрее.
— Ему повезло. То ли джинсы слишком плотные, то ли...
— Пояс, — подсказала Даша. — У него был широкий кожаный пояс.
— Нож соскользнул и пропахал живот по касательной. Рана получилась довольно длинной, но, к счастью, неглубокой... Вам сидеть здесь нет необходимости. Приходите завтра утром...
Отец взял хирурга под руку и что-то стал говорить ему, очевидно, предлагая деньги, к чему врач отнесся вполне спокойно.
Даша услышала только:
— Хорошо, я пришлю сиделку, хотя и медсестры наши достаточно квалифицированны. Все равно несколько часов он будет спать.
— Дочка, поедем? — спросил отец.
— Поедем, — кивнула она.
Наверное, отец предполагал, что она станет рыдать, захочет непременно провести здесь всю ночь, но ничего такого не происходило.
— Может, надо было заплатить сиделке, чтобы на всякий случай посидела возле него?
— Уж об этом я смог догадаться, — буркнул отец.
Лада, конечно, давно уже спала, а мама, приглушив телевизор, хотя за дверью детской, отстоящей от гостиной дальше всего, ничего не было слышно, смотрела какой-то сериал. Услышав, как они вошли, тотчас выбежала к мужу и дочери все с тем же вопросом:
— Ну, что?
— Хирург сказал, что ничего серьезного, — пояснила Даша.
Отец посмотрел на нее с удивлением.
— Он сказал, что рана неглубокая, но длинная. И зашивали ее под общим наркозом, насколько я понял. А когда «ничего серьезного», делают под местным. Да что с тобой, Даша?!