Любящая

Стил Даниэла

— Но вас никто не просит выходить за него, Беттина. Вам надо обсудить с ним один проект.

— Вы полагаете, надо?

— А что будет, если я скажу «да»? — с надеждой спросил Нортон.

— Скорее всего, ничего не будет. — Они посмеялись. — Просто я не хочу попасть в дурацкое положение. Об этом человеке ходят легенды. Говорят, что при виде женщины он буквально дымится.

— Ну так запаситесь ведром воды и кастетом, но ради меня, Беттина, поговорите с ним. Вы полгода били баклуши, теперь самое время активно взяться за дело. Он и вы — сейчас самые заметные люди в шоу-бизнесе. Отказаться его выслушать —

просто глупо с вашей стороны.

— О'кей, Нортон, уговорили.

— Как хотите — чтобы я договорился о встрече? Или позвоните вы сами?

— Нет, лучше вы. Не хочу лишних хлопот.

И вдруг голос отца зазвучал у нее в голове. Так вот как бывает…

— В каком месте вы бы хотели встретиться?

— Все равно. Если то, что говорят о его высокомерии — правда, то он, вероятно, захочет встретиться в «Поло Лаундж» [8] , чтобы корчить из себя мистера Голливуда: поминутно отвлекаться на телефонные звонки и тому подобное.

8

Ресторан в Беверли-Хиллз.

— Хорошо, я перезвоню вам через пять минут, договорились?

— Прекрасно.

Нортон вдруг вспомнил кое-что, но не хотел уточнять это у Беттины. Он был почти уверен, что несколько лет назад она и Олли снимали в Нью-Йорке квартиру Билла Хейла. Ему не хотелось причинять ей боль напоминанием об Олли. И так она настрадалась. Смерть мужа явилась страшным ударом. Много плохого выпало ей в жизни, но ведь много и хорошего. Так думал Нортон, набирая номер Билла Хейла. В чем-то их судьбы схожи, заключил он.

Ответила секретарь Билла, а через минуту Нортон уже говорил с ним самим. Они условились на ближайший понедельник, но вопреки предсказанию Беттины, встречу назначили у нее дома, днем.

— Вы шутите! — изумилась Беттина, когда Нортон сообщил ей об этом. — Почему он так решил?

— Он сказал, что в ресторане отвлекают телефонные звонки и все прочее, а к себе домой пригласить вас посчитал неудобным.

— Пусть будет так, как он хочет, — пожала плечами Беттина и положила трубку, а в понедельник, за час до встречи, начала неторопливо одеваться. Она надела выписанный из Лондона фиолетовый костюм из тонкой шерсти, белую шелковую блузку под него и аметистовые серьги, подаренные некогда отцом. Волосы, отливавшие всеми красками осени, она оставила распущенными. Звонок в дверь раздался, когда Беттина еще стояла перед зеркалом. Не надо думать, что она придавала особое значение внешнему виду, но, поскольку она собирается вернуться в шоу-бизнес, необходимо во всем быть на высоте. И выглядеть не как дочь Джастина Дэниелза, не как жена Айво Стюарта, или миссис Джон Филдз, или даже миссис Оливер Пакстон. Она — Беттина Дэниелз. Кем бы она еще ни была, главное — она известный драматург, и сколько бы ошибок она ни совершила, сколько бы страданий ни перенесла — ясно одно: она — личность.

— Мистер Хейл? — лукаво прищурилась она, пропуская его в дом. Подобно Беттине, Хейл оделся безукоризненно: на нем был строгий темно-синий костюм, синий галстук от Диора и белоснежная крахмальная сорочка. Беттина не могла не отметить про себя, что он хорошо одет и довольно симпатичен, но ее это не особенно волновало. Он вежливо кивнул и протянул ей руку со словами:

— Зовите меня Биллом. Мисс Дэниелз?

— Беттина.

На сем формальности закончились, и она пригласила его в гостиную. Тут же появилась горничная с большим лаковым подносом, на котором были чай и кофе, и блюдо с сэндвичами и пирожными, облюбованными Александром еще перед уходом в школу.

— Господи, я доставил вам столько хлопот!

Беттина небрежно возразила: какие, мол, хлопоты, — а сама старалась понять, какой он сейчас: настоящий или фальшивый?

Билл выпил кофе, Беттина — чаю, потом они перешли к делу. Разговор продолжался почти два часа. Беттине понравился его проект. К концу беседы она уже улыбалась.

— А низменные материальные стороны мне, видимо, следует обговорить с вашим агентом? — спросил Билл.

Беттина, хитро улыбаясь, кивнула.

— Знаете, а вы гораздо лучше, чем я предполагал, — изрек Хейл.

Беттина не знала, что ей делать — смеяться или негодовать.

— Почему?

— Ну как же? Дочь Джастина Дэниелза… — словно оправдывался Билл. — Я ожидал встретить даму с замашками сноба.

— А я оказалась другая?

— Другая, — сказал он.

Беттина, набравшись храбрости, тоже призналась:

— И я о вас хуже думала.

— А я-то чем не угодил? У меня нет знаменитого отца.

— Да, но я слышала, что за вами водится много других грехов, — честно призналась Беттина.

Он кивнул, не уклоняясь от взгляда ее огромных зеленых глаз.

— Слыву синей бородой?

Беттина кивнула.

— Прелестно, не правда ли? — Он совсем не рассердился, только стал выглядеть как-то незащищенно, одиноко. — Людям нравится клеить ярлыки, не разобравшись в чем дело. — И он честно признался: — Я был женат четыре раза. Первая жена погибла в авиакатастрофе, со второй мы расстались после того, — он поколебался и продолжил: — после того, как наша совместная жизнь рухнула окончательно. Третья жена оказалась фантазеркой, она стремилась к одному — во что бы то ни стало прорваться в Голливуд, ну а четвертая, — он сделал паузу и во весь рот улыбнулся, — четвертая оказалась несусветной стервой.

Беттина вежливо посмеялась вместе с ним и заметила:

— Видимо, мне не следовало бы обсуждать с вами это.

— Отчего же? Все могут, а вам — нельзя?

Беттину тронула его откровенность, и она смутилась, вспомнив, что заочно думала о Хейле. Вдруг она расхохоталась, прикрываясь салфеткой, из-под которой виднелись лишь ее зеленые глаза.

— Я тоже была замужем четыре раза, — давясь от смеха, еле выговорила Беттина.

— И я… — присоединился к ее хохоту Хейл, — и я еще чувствовал себя виноватым!

Он посмотрел на нее, как мальчишка, который неожиданно обнаружил, что у его друга такие же недостатки. Беттина, отсмеявшись, тоже была похожа на девчонку.

— А вы чувствовали себя виноватым?

— Конечно! Четыре жены, это вам не фунт изюму! Это противоестественно!

— О, Господи… а у меня-то?!

— И у вас. Но ваша вина еще сильнее, потому что вы мне об этом сразу не сказали. — Он взял пирожное, откинулся на кресле, и со спокойной улыбкой сказал: — Расскажите мне о ваших мужьях.