Люди и куклы (сборник)
Шрифт:
Соседка вместе с Синицыным поспешно скрывается за дверью его квартиры. Вскоре снова выходят на площадку.
Соседка. «Неотложку» надо. Я сейчас, только возьму монетки. Телефон-автомат в соседнем подъезде. (Уходит и возвращается в шубе) Я сейчас. Вы не пугайтесь. Ничего. Идите к нему. Господи, господи… (Уходит)
Появляется Полина Челубеева. Вернее, возникает на сцене.
Полина.
Синицын. А тебе-то, Челубеева, что за дело?.. Полина, почему, когда мне плохо, я думаю о тебе?
Полина. Помнишь, ты сказал, что я знаю о тебе все? Может быть, даже то, что ты сам не знаешь?
Синицын. А помнишь, как ты сказала, что, если не разлюбишь меня, беда будет. Твоя беда. Да, ты так говорила. Ты так говорила?
Полина молчит.
А помнишь, как мы познакомились? Я тогда манежные опилки глотал один, без Ромашки. «В паузах клоун Сережа». Сколько лет тому — пять? Семь? И встречались с тобой как-то странно, словно запоями. Разъезды, разъезды… Так и не мог понять, кто ты для меня: друг не друг, жена не жена. Просто Полина Челубеева.
Полина. Просто Полина Челубеева.
Синицын. А потом приехал из ГДР этот дрессировщик Зигфрид Вольф со смешанной группой хищников. И потянулась сплетня, что ты с этим немцем. И там-то вас видели вместе, и там-то. Как я тогда бесился! Встретил бы, отколотил, как бубен. А потом меня замотало по Союзу, и я совсем забыл тебя. Постарался забыть. И какое у меня право на твою любовь? Никакого. После встретил тебя и не поздоровался.
Полина. Здравствуй, птичка-синичка.
Синицын. Вот и кантуйся со своим белобрысым дружком, дрейн унд цванцих, фир унд зибцих! Ауфидерзейн!
Полина уходит, вернее, исчезает.
Синицын. Когда Ваньку привезли, я Лесину фотографию снял со стены и спрятал за холодильник. А он спрашивает: какая наша мама? А я говорю: приедет, сам увидишь.
Свет гаснет. Когда сцена снова освещается, у двери квартиры Синицына стоит он сам, Соседка и Женщина врач.
Врач (Соседке) Всё запомнили, бабушка?
Соседка. Я ихняя соседка.
Врач. Тогда проинформируем еще раз отца. ОРЗ — значит острое респираторное заболевание. Ложный круп — это отек в горле. Форма легкая. Но может осложниться. Тогда мальчика заберут в больницу. Прислушивайтесь к нему внимательно. Да, лекарств у вас сейчас, конечно, нет. Я вам оставлю немного олететрина. Вы ведь клоун, верно? Вы ведь знаете, я ведь сама… У меня даже находили большой талант. Еще в школе. Одилия Львовна Миджераки, не слыхали?
Синицын. Нет, не приходилось.
Врач.
Соседка. Вы в самодеятельности поете?
Врач. Да нет, некогда, знаете. И муж против. Так, для себя иногда… (Поет.) «Ах, зачем я люблю тебя, ночь?» Или вот это: «Он уехал, ненаглядный».
Соседка. Ванечку разбудите.
Врач. Я ему дала димедрол. Он должен хорошо заснуть. Если опять повторятся хрипы — содовый пар, вот как я делала. Кажется, все, до свидания. (Уходит.)
Голос врача. «Арлекино, Арлекино, есть одна надежда — смех».
Синицын. Спасибо вам… Как это вы с Ванькой ловко…
Соседка. Мне не привыкать. Знаете, сколько я своих детей вырастила? Девять душ.
Синицын. Девятерых? Да вы же мать-героиня!
Соседка. До героини не дотянула. Но все в люди вышли.
Синицын. Простите, я даже ваше имя-отчество не знаю.
Соседка. Зовите просто Мария. Отчество у меня трудное.
Синицын. У меня тоже. Дементьевич.
Соседка. Разве это трудное? С моим не сравнить. Вот у меня так уж отчество: Евтихиановна! Прощайте пока. Уж утро на дворе. (Уходит.)
Появляются Роман и Димдимыч.
Димдимыч. С добрым утром!
Роман. Что стряслось, Птица! Почему ты не явился на репетицию?
Синицын. Тише ты… Ванька заболел. Сейчас была «неотложка». Сказали — ложный круп. Если Ванька скоро не выздоровеет, поедешь в Канаду один. Начинайте репетировать с Димдимычем. Вы же можете подавать Ромашке мои реплики? Репризы, конечно, проиграют… Но для тех, кто не видел наш номер… В конце концов, Рыжий в старом цирке обычно выходил под шпрехшталмейстера. Это нормально.
Димдимыч. Кого ты пытаешься убедить, Сергей? Нас или себя?
Роман. И по канату Димдимыч тоже быстренько пройдется, и стойку на одной руке — ему это раз чихнуть! Послушай, есть какой-нибудь Айболит, который Ваньку быстро подымет на ноги? Из-под земли достану.
Димдимыч. Я по опыту знаю, родительскому конечно, что при Ванькином заболевании Айболит бесполезен. Форсировать здесь нельзя. Все пройдет, я не сомневаюсь, но не сегодня и не завтра. И даже не послезавтра. А до отъезда остается три дня. Мы с Романом, конечно, попробуем порепетировать, посмотрим, что получится. Верно, Роман?