Люди и призраки
Шрифт:
– Правда? – спохватилась Азиль. – А я думала, он еще спит! Тогда я побежала.
– А где в таком случае Жак? – тут же поинтересовалась Тереза.
– Пошел выяснять, сделали ли мне гроб, – пояснил король и, увидев, как резко изменились в лице все присутствующие дамы, укоризненно проворчал: – Ну, вот, еще вы мне скажите, что у меня некромантский юмор… Люди иногда коллекционируют такие вещи, что уму непостижимо, почему я не могу собирать гробы?
– А, так вы их коллекционируете? – захихикала Ольга. – А что, это круто. И прикольно.
Тереза тактично промолчала.
– Действительно, некромантский юмор, – покачала головой Азиль. – Впрочем, ты всегда был не такой, как все люди. За это я тебя и люблю. Счастья тебе, Шеллар.
– Спасибо, –
– А королева не возревнует? – хитро поинтересовалась Ольга. – А то она такая, она уже грозилась сделать Камилле рот от уха до уха, если поймает.
– И ведь сделает, – вздохнул король. – Ее величество – дама серьезная. Но ты можешь не опасаться. Мне нужно переговорить с тобой об одном деле. Только прическу закончи все-таки.
– Ой! – спохватилась Ольга. – Это я тут сижу перед вами, как лахудра, и все молчат!
– А все как-то уже привыкли, – заметила Тереза. – Только зачем вам ходить в парк? Оставайтесь тут и беседуйте. А я пойду домой. Не бегать же мне по дворцу в поисках Жака. Да и на работе он… вроде как.
– Вроде как, – согласился его величество. – А кстати, когда мой верный шут намерен жениться? А то меня он женил столь усердно, что я не знал, куда деваться, а сам что-то не торопится. Вот теперь уж я на нем отыграюсь…
– Ах, ваше величество… – вздохнула Тереза, в очередной раз без надобности поправляя воротничок. – Это больной вопрос. Я просто не знаю, что с этим делать. Ведь получается, что мы живем в греховной связи, а обвенчать нас, как положено, здесь некому.
– Не усложняй себе жизнь, – посоветовал король. – Любой из наших общепринятых свадебных обрядов, которые ты столь забавно именуешь «языческими», с таким же успехом сделает вас законными супругами.
– Перед обществом, – мягко поправила его Тереза, – но не перед богом.
– А тебе так важно, чтобы именно перед богом, причем конкретным? Тереза, милая, да разве дело в обрядах? Бог ведь и так все видит. К тому же, помнится, он у вас до безобразия милосерден и всех прощает. Так что уж в твое бедственное положение как-нибудь войдет… Нет-нет, не возражай, может я в чем-то и не прав, я не настаиваю, но мне просто не хочется ввязываться в теологические дискуссии. Сам я в богов не верю, и в теологии не силен, я просто высказал, что думаю. Если ты все-таки соберешься домой, не дожидаясь Жака, не ходи пешком, пусть тебя лучше Мафей телепортирует. Он сейчас переоденет штаны и явится, герой-любовник. Ну как, Ольга, ты готова?
– Ага… – неуверенно ответила Ольга, пытаясь разгладить на себе помятое платье. – Только может все-таки не надо в парк? А то я в этом платье поспала, теперь оно как коровой жеванное, опять ваши придворные смеяться будут.
– Не будут, – утешил ее король. – С тобой же буду я.
– Можно подумать, они вас так уж боятся! Все равно будут.
Его величество засмеялся.
– Подавляющее большинство моих придворных еще не знает о том, что я жив, и увидев меня, будут так удивлены, что твое помятое платье даже не заметят. А разговор у меня к тебе такой, что беседовать надо именно в парке, причем не среди деревьев, а на Центральной поляне. То есть, посреди большого открытого пространства, где нет стен, имеющих уши, и укрытий, за которыми может спрятаться посторонний.
– Это правда что-то серьезное? – с подозрением спросила Ольга. – Или вы просто Киру хотите разыграть? Вы смотрите, она может не понять…
– Нет, это правда серьезно. И очень. Раз ты готова, пойдем. Тереза, если к тебе кто-то заглянет и будет искать меня, скажи, что я вернусь через полчасика. Сначала зайду к мэтру Истрану, а затем, наверное, вернусь к себе… или проведаю свою королеву, если окажется, что она слишком долго засиделась у Эльвиры. Пойдем, Ольга.
– До свидания, ваше величество, – серьезно сказала Тереза
Мафей никогда специально не учился рисовать. Он просто однажды увидел, как работает маэстро Ферро, и ему «тоже захотелось», как он сам это объяснил. Его работы всегда были исключительно черно-белыми, углем или карандашом, часто грубоваты, набросочны и схематичны. Но было в них нечто особенное, не оставлявшее сомнения в том, что это рисовал маг. Портреты часто были совершенно непохожи на оригинал, но тем не менее всегда узнаваемы. Если же кто-то указывал Мафею на внешнее несходство, он просто пояснял: «А я так вижу». К примеру, король на его рисунках всегда выглядел намного симпатичнее, чем в жизни, и изображался непременно с очень добрыми и грустными глазами. Элмар всегда был то полуголый, то в каком-то варварском наряде, хотя Мафей его в таком наряде никогда не видел и видеть не мог. Жак всегда получался разным. То улыбающимся очень-очень хитро, то невероятно печальным, а однажды Мафей и вовсе изобразил его в странном шлеме без забрала, с каким-то оружием в руках, похожим на автомат, с жестоким холодным лицом и совершенно пустыми глазами. Этот рисунок был спрятан у Жака в кабинете и показал он его Терезе только недавно, после того, как рассказал о себе. «Мафей нарисовал это год назад, – сказал он тогда. – Как он увидел? Уму непостижимо. Я ведь ему ничего не рассказывал…» Сама Тереза на рисунках юного эльфа всегда была похожа то на мадонну, то на строгую учительницу. Ольге он вечно пририсовывал невообразимые прически, отчего она ахала и говорила, что-нибудь вроде: «Ну что ты выдумываешь, сроду я под панка не стриглась!». А также дикий макияж и странные украшения. Впрочем, Ольге шло. Вот и мэтра Альберто он почему-то изобразил в шляпе… Только двух людей Мафей никогда не изображал, или просто никому не показывал. Своего наставника и несравненную Азиль.
Тереза не спеша пролистывала папку, останавливаясь на новых работах, чтобы рассмотреть их получше. Вот он мэтр Альберто, который почему-то так заинтересовал Жака. Тоже не совсем похож на себя. У него кроткие добрые глаза, а у этого взгляд твердый, жесткий. Воинский. Да еще эта шляпа… А вот он Диего, как же мог Мафей обойти такую достопримечательность. А вот этот как раз очень похож… вернее, для чужого человека, может, тоже показался бы непохожим, но Тереза-то видела его в качестве мага, и ей было ничуть не удивительно видеть его таким – с отстраненным взглядом, устремленным в неведомое, и с маленькими эльфами, танцующими на его раскрытой ладони. Вот наш вчерашний знакомец, бесстыжий Хоулиан, точно такой, как в жизни, без малейших искажений. А это кто? Неужели у Мафея есть еще один знакомый эльф? Впрочем, у этого вполне человеческое лицо, так что это может быть и человек, которого юный художник просто «так видит». С эльфийскими глазами и ушами. Хотя узнать его Тереза все же не смогла, как ни старалась. Увлеченная размышлениями о странном портрете, она, так же, как и Элмар, не заметила приближения господина Флавиуса.
– Доброе утро, – неожиданно услышала она у себя за спиной. – Могу я видеть его величество?
– Доброе утро, господин Флавиус, – охотно откликнулась девушка, оборачиваясь. – Вы всегда так тихо подходите, испугаться можно. Его величество вышел в парк, поговорить с Ольгой о чем-то важном и секретном. Сказал, что через полчасика вернется и пойдет к мэтру Истрану, а затем – либо к себе, либо к Эльвире, если ее величество до тех пор не вернется.
– Благодарю вас, – вежливо ответил Флавиус и мельком заглянул в раскрытую папку. – Знакомое лицо. Кто это?