Люди и спецслужбы
Шрифт:
При всем при том не следует здесь упускать из виду и такую важную деталь: заказных убийств в стране в год сотня — другая, а криминальных убийств при грабежах, разбойных нападениях, «разборках» — под сорок тысяч регулярно и стабильно.
То, что наемные профессионалы, как правило, убивают людей весьма значимых, так ведь и заказывают убийства последних люди подобные же им. И начинается все именно с заказа и финансирования под него.
V. Спецслужбы и практика внесудебных расправ.
В ряде публикаций в адрес российских спецслужб прозвучали обвинения в похищениях и убийствах людей в России и особо — в Чечне: «Специальная сводная группа управления ФСБ и президентская охрана Рамзана Кадырова прикрывают похитителей людей… Сотням таких же похищенных специально сводной группой (ССГ) № 12 оперативного управления ФСБ по Чеченской Республике не повезло». (Вячеслав Измайлов. «Группа СС-12», «Новая газета», 12.08.2004г.).
В последние годы в нашей стране распространились случаи вооруженных ограблений, когда налетчики переодевались в форму работников
И хороши были бы сотрудники ФСБ или ГРУ, если бы на задержания являлись по всей форме и при регалиях: всем все сразу становилось бы понятно: кого и чего следует боевикам опасаться и где примерно искать задержанного, чтобы освободить. А так — поди еще разберись, кто задержал, с какой целью и т.п.
Так что «страшная статистика» приведенной публикации — полностью высосана из пальца, взята «с потолка». В том, что абсолютное большинство задержанных спецслужбами живы-здоровы, порукой является неодолимое желание любого террориста, схваченного с поличным, сохранить свое здоровье и жизнь любой ценой. А если даются такие гарантии, да еще и «приправленные» твердым обещанием обеспечить надежную безопасность в будущем — стопроцентно гарантированы любая откровенность в показаниях. Такова мировая практика, исключений почти не бывает.
Да и тактику похищения нужных людей вооруженными лицами в масках придумали не спецслужбы — это они только переняли у боевиков: на войне принято заимствовать у врага удачные приемы боя. Хотя бы для того, чтобы уравновесить шансы.
Стремление же иных публицистов, недоброжелательных к своей стране, перевести боевые действия спецслужб против террористов на «правовое поле» обычной юстиции — это дать опасному врагу мощный стимул для борьбы: шанс выжить при попадании в сферу правоохранительных органов у того становится стопроцентным! Отчего же и не повоевать тогда?
Еще одна тема тревожных публикаций — участие бывших сотрудников спецслужб в структурах организованной преступности: «Приговор, вынесенный Мосгорсудом в полдень 19 мая по делу 13 боевиков ореховской ОПГ, свидетельствует: убийства совершали, прежде всего, бывшие спецназовцы ВДВ, МВД, ГРУ. В материалах следствия и суда — в избытке свидетельств того, как приобретенные в армии навыки почти мгновенно превращали вчерашних сержантов в изощренных убийц и бандитов. На редкость быстро они проделали путь из спецназа в банду. Армия и МВД готовят кадры для ОПГ» (Георгий Рожнов, «Война с доставкой на дом», «Новая газета», 17.06.2004г.). Что тут возразить — что есть, то есть. Практика обучения во всех ведущих армиях мира обязательно предусматривает особую подготовку в частях специального назначения: и тех, кто предназначен совершать диверсионно-террористические операции в тылу потенциального врага (страна может быть любой), и тех, кого готовят ловить и обезвреживать диверсантов. Внутренние войска МВД готовят еще спецназовцев для усмирения бунтов в тюрьмах, ловли и обезвреживания групп сбежавших опасных преступников. Уже при отборе в такие специальные части по физико-физиологическим показаниям новобранцам заявляют, что они попали в «элиту». Затем это повторяется многократно по множеству поводов, перерастая во внутреннюю неколебимую уверенность спецназовцев всех видов и родов войск.
С таким «обретением», греющим душу, возвышающим самого себя в собственном самомнении неизмеримо выше всех прочих иных сограждан, бывшие спецназовцы уже в «мирной» жизни, не будучи зачастую обременены мировоззренческими, нравственными внутренними ограничениями, уже без всяких колебаний и сомнений начинают реализовывать свое «право» элитарного на «элитный» кусок в общенациональном пироге, который делят властвующие и имущие. Естественно, с помощью полученных в армии навыков высокотехнологично и быстро убивать, пытать жертвы и не обращать внимания на такую «мелочь», что так-то учили уничтожать потенциальных врагов, пришедших убивать соотечественников. Винить военных и спецслужбы в том, что за два-три года подготовки эффективного бойца, они не смогли взрослому человеку прочно объяснить то, что должны были сделать за два десятилетия его жизни родители, учителя и все общество — откровенное лукавство, если не хуже. Более того, современное общество в лице его элиты охотно предоставляет молодежи из бедных социальных слоев всяческие повинности и тяготы. А заботу властвующие обычно проявляют исключительно только о своих детях, предоставляя равнодушно всем прочим самостоятельно выбираться безо всяких ресурсов из житейской трясины.
Вот некоторые и выбираются с опорой на свои силы и на те умения, которые в них развили государственные структуры, решающие таким образом свои специфические общественные задачи. Потому-то пафос обличителей спецслужб как центров подготовки будущих бандитов, по крайней мере, сильно не по адресу: военные осуществляют подготовку, исходя из требований практики ведения современных войн. А вот как сделать таким образом, чтобы отличники боевой подготовки потом вышли из состояния психологии войны и обрели свое нормальное житейское занятие, включились в исполнение традиционного набора социальных ролей — задача не военных и спецслужб. Особенно трудно это удается в современной России, где общество погрузилось с головой в пучину безразмерного личного обогащения любой ценой, включая судебные и внесудебные процедуры отъема и передела неправедно обретенной собственности. И пока ситуация радикально не изменится, процесс «перетекания» бойцов войскового спецназа в ОПГ вряд ли прекратиться сам по себе.
Российским правоохранительным и силовым структурам вообще «вменяют» еще один тяжелый грех — использование добытых сведений о совершенных должностными лицами правонарушениях не для официальных расследований и привлечения обоснованно подозреваемых к уголовной ответственности, а для манипулирования в корпоративных и личных интересах чинов силовых и политических структур при одновременном выдвижении таких фигур на важнейшие посты в государстве. Такая практика носит уже далеко не эпизодический характер, превратилась в технологическую обыденность: «Управляемая демократия — это когда на каждого чиновника заведено уголовное дело. Среди тех, кто избежал наказания и таким образом оказался марионеткой власти, — действующие министры, сотрудники администрации президента, прокуроры и главы субъектов Федерации. Как только они отклоняются от Генеральной линии, за них берется Генеральная прокуратура» (Роман Шлейнов. «Ходка во власть», «Новая газета», 25.08.2004г.).
Но полицейские структуры, ни спецслужбы мало что могут без достаточно многочисленной и серьезной агентуры, большая часть которой «приобретается» под мощным давлением собранного на потенциального кандидата компромата.
Так и поступают и во всех организованных преступных сообществах, заставляя каждого нового члена совершать тяжкие, кровавые преступления, исключающие возможность помилования, амнистий. Так обеспечивают пожизненную лояльность своих членов все тайные политические религиозные общества, секты. Любая устойчивая политическая группировка, как правило, тоже подбирается из людей, на которых у лидеров есть компромат как главное средство профилактики предательства, обеспечения послушания и безоговорочной исполнительности. Точно таким же образом оргпреступные и иные устойчивые сообщества, корпорации обретают и удерживают «агентов влияния» в государственных органах власти и управления, обеспечивая свою безопасность, защиту от правосудия, «продавливания» своих групповых, корпоративных интересов. Тактика спецслужб же является исключением из этого всеобщего, универсального правила социального быта. Опасность для государства и общества представляет не весь процесс, а только его отдельные качественные характеристики: во-первых, во имя каких целей спецслужбами обретается такая «агентура». Если для того, чтобы знать и вовремя пресекать действия, направленные против экономических, геополитических, военных интересов государства — это нормально. Если для увеличения личных доходов руководителей спецслужб, необоснованного расширения полномочий служб безопасности, увода их из-под политического контроля — это ненормально, это опасно.
Утверждать, что в современной России доминирует первое и только незначительно присутствует второе, оснований нет, к сожалению. В результате чего структуры государственной власти и управления оказались переполнены разнообразными группами, кланами, делящими сферы влияния прежде всего в своих групповых интересов в ущерб общественным, национальным. Что и поощрило процессы коррупции, достигших в стране невиданных ранее масштабов.
Но «вклад» спецслужб в процесс деградации институтов государственной власти страны куда как скромные, нежели это кажется иным публицистам. В демократических обществах на завоевание любой из бесчисленных должностей на всех без исключения уровнях власти и управления в обязательном порядке идут всегда только «командами», изрядно этим гордясь и всячески превознося достоинства членов таких бойцовских групп, среди которых, как правило, лучшие — «джентльмены удачи». После очередной победы на выборах очередная «команда» обживает завоеванную властную структурку и начинает решать, прежде всего, свои лично-групповые проблемки. Средством же противостоять «атомизации», распада на элементы единой государственной «вертикали власти» в таких условиях только и могут службы безопасности с их возможностями дергать за свои нитки тех, кто прошел «во власть» по законам командной игры, а не был назначен вышестоящей инстанцией. Но в итоге в проигрыше все — даже те, кто весьма преуспел и в карьере и в обретении состояний: стремительно нарастающая бедность нации снижает и число потенциальных зажиточных и богатых и не позволяет в перспективе рассчитывать на разрастание состояний. В нищающей экономике России способность стремительно наращивать свои состояния сохраняется только у владельцев корпораций, социализирующихся на добыче богатых запасов природных ресурсов страны.