Люди из Будапешта
Шрифт:
Mуж Moники. По праву врача.
Дешке. Вы гражданский человек, а здесь воинская часть. Немедленно убирайтесь отсюда.
Муж Моники. У него эпилептический припадок, неужели вы не понимаете? Ударится головой об острый камень – и погиб человек.
Дешке. Сейчас война. Каждый час, каждую минуту там, на фронте, гибнут люди.
Муж Моники. Я и на фронте спасал бы их.
Дешке. Сержант, проверьте документы у этого гражданского! И вообще, почему вы разрешаете штатским шляться в районе оборонительных работ?
Моника. Дешке!
Дешке.
Моника. Дешке, вы не узнаете меня?
Дешке. Моника! Целую ручки! Вот это да!
Моника. Познакомьтесь: мой муж.
Дешке. А! Очень рад… И простите, пожалуйста, господин доктор, если я был строг. Но вы поймите: здесь армия. Сержант, отправьте этого человека в санчасть! Вы, гражданские, не можете понять нашу жизнь. Здесь другие законы, другие нормы гуманности.
Моника. Дешке! Тот, первый штрафник – ведь это был Ласло? Вы не узнали его?
Дешке. Почему же нет? Узнал. Но Ласло – это мое частное дело, а здесь нет частных дел. Идет война, и командиром этого участка фронта являюсь я. Тем более, когда враг уже на территории нашей страны… Однако поговорим о другом! Как вы живете?
Голос удаляется.
Моника. Оборонительные сооружения были оснащены зенитными орудиями, автоматическими пушками. Пустовавшие дачи и чистые комнаты в крестьянских домах заняли военные. Нас тоже переселили в одну комнату, – в другой разместился штаб. Дешке объяснил мне, что сделал это из внимания ко мне, чтобы нас не беспокоили «низшие чины». Тоже мне радость! Куда больше я обрадовалась, узнав, что в штабе служит Бела. Он был сержантом артиллерии и имел право сдать офицерский экзамен… И вот настал день пятнадцатого октября. Я вынесла на террасу радиоприемник, там уже собрались несколько офицеров штаба. Мы прослушали знаменитый призыв Хорти и с тревогой ждали дальнейших сообщений.
Мелодия венгерских маршей, затем вдруг «Лели Шарлей».
Первый офицер. Что они, с ума спятили? Играть немецкий марш именно теперь, когда мы, венгры, заявили о выходе из войны!
Капитан. Здесь штаб противовоздушной обороны?
Второй офицер. Да, господин капитан.
Капитан. Я хотел бы поговорить с начальником или старшим из офицеров.
Второй офицер. Господин майор в комнате.
Капитан. Спасибо.
Второй офицер. Кто это? Кто этот капитан?
Третий офицер. Не знаю. Сказал, что из военного министерства.
По радио объявление: «Генерал-полковника Кароя Берегфи просят немедленно прибыть в Будапешт».
Первый офицер. Берегфи? Кто это такой?
Второй офицер. Я знал одного полковника Берегфи. А этот – генерал-полковник.
Объявление повторяют.
Первый офицер. Что за человек? Почему его разыскивают?
Второй офицер. Понятия не имею.
В течение всей дальнейшей сцены тихо, иногда едва слышно, звучит музыка.
Третий офицер. Ребята, а кто вон те цивильные молодчики
Второй офицер. Цивильные в плащах? Боже правый! Того горбоносого я уже видел где-то! Он эсэсовец! А чего же он в гражданском? И что ему здесь надо?
Первый офицер. Действительно, черт побери! Что ему надо?
Скрип двери.
Капитан. Господин майор хочет поговорить с вами.
Моника. Со мной?
Капитан. Да.
Скрип отворяющейся и закрывающейся двери. Музыка, передававшаяся по радио, умолкает.
Моника. Что с вами, Дешке? Ради бога, что с вами? На вас лица нет… И… что означает этот пистолет на столе?
Дешке (с отчаянием.) Моника, у меня к вам просьба. Последняя просьба. Вот здесь письмо к моей жене, а это, второе – к матери. Передайте им, пожалуйста, если я…
Моника. Дешке, умоляю вас, что случилось?
Дешке. Сейчас здесь был один капитан. Вы не встретили его? Он сказал, что прибыл из военного министерства. Требовал, чтобы я подписал текст присяги фюреру венгерского народа Салаши. Я не знаю фюрера с таким именем! А военная присяга – это, в конце концов, святыня. Если мы начнем играть с нею в бирюльки…
Пока его превосходительство регент Хорти не освободил меня от принесенной ему присяги, я не могу присягнуть этому фюреру. Мне доложили, что здание штаба оцеплено отрядами эсэс. Собственно говоря, мне следовало бы открыть по ним огонь. Только что позвонили с третьей батареи: по Венскому шоссе замечено движение немецких танков в сторону Будапешта. Я должен был бы приказать обстрелять их. Но я затребовал немедленных оперативных указаний и… не получил их. А мои непосредственные начальники сами не знают, что им делать: нарушить присягу или, как нам грозят, попасть под суд военного трибунала. Впрочем, есть еще один выход.
Моника. Дешке, положите револьвер. Прошу вас! Подождите, я скажу Беле. О боже!
Скрип двери, музыка.
Бела!
Бела. Да!
Моника. Сделай что-нибудь. Дешке хочет покончить с собой.
Бела. Глупый комедиант! Мы ждем его распоряжений, на Венском шоссе немецкие «тигры», штаб окружен какими-то подозрительными гражданскими, а он грозится пустить себе пулю в лоб. Вот я сейчас поговорю с ним.
Скрип двери.
Дешке, ты с ума сошел?
Дешке (с напускной строгостью.) Господин юнкер, что за тон вы себе позволяете? И как вы передо мной стоите?
Бела. Брось ты! Говорю тебе, – положение серьезное, мы ждем твоей команды об открытии огня. Некоторые офицеры и почти все солдаты согласны оказать немцам сопротивление.
Дешке. Я не получил на это боевого приказа. Капитан, приходивший сейчас сюда, сказал мне, что власть в стране взял в свои руки «фюрер нации» Салаши.
Бела. Нилашисты! Я тоже слышал, что военное министерство уже в их руках.