Люди крепче стен
Шрифт:
– Где батарея? – спросил Прохор у заместителя, присевшего рядом.
– В соседнем дворе, – утер он ладонью со лба кирпичную пыль.
Впереди через брешь разбитого здания виднелся форт «Радзивилл» – низкое бетонированное строение в три этажа со множеством оконцев, окутанных черным дымом, через которые пробивались вспышки выстрелов. Майор Бурмистров развернул карту и пометил карандашом отбитые у немцев здания.
– Как лупят! – посетовал Бурмистров. – Подбитую самоходку перед воротами форта видишь? – спросил он заместителя.
– Так…
– Нам
– И каким же образом? Тут все улицы вкруговую идут, и нет ни одной из них, чтобы была прямая. Через стены, что ли?
Сложив бережно карту вчетверо, майор Бурмистров широко улыбнулся:
– Правильно говоришь. Через стены и потопаем.
Стараясь не угодить под летящие роем пули, осторожно отползли назад, свернули за угол, где, ревя мотором, стоял танк.
– Так что скажешь, майор? – выглянул из командирского люка старший лейтенант с закопченным пороховой гарью лицом, отчего он казался старше, чем был в действительности. – Куда нам дальше?
– Потерпите, будет для вас работа, – успокоил Бурмистров танкиста, перекрикивая рев мотора.
Все проходы к немцам в тыл заблокированы: где-то сооружены баррикады из каменного лома, где-то завалены разбитой тяжелой техникой, а в некоторых местах из-за завалов переулки вообще превращались в настоящие крепости, которые придется брать затяжным боем и с большими потерями, что никак не входило в планы советских солдат.
Артиллеристы в сопровождении группы автоматчиков, впрягаясь в бронированное неподъемное железо, терпеливо продолжали тянуть пушки, чтобы выйти на позиции. В какой-то момент, попав под интенсивный стрелковый огонь, попрятались за железо и вместе с автоматчиками ответили встречным огнем.
Штурмовики старательно расчищали дорогу артиллерийской прислуге, толкавшей пушку: обстреливали каждый подступ к намеченной позиции, действовали нагло, грамотно, дерзко перебегали от одного укрытия к другому, навязывали ближний бой.
– Тормози! – через грохот боя донесся голос командира орудия, девятнадцатилетнего безусого сержанта.
Командир отделения штурмовиков подал сигнал, и автоматчики, образовав полукруг, стали контролировать подходы к орудию.
Артиллеристы, прячась за броню дивизионной пушки, развернули орудие.
– Заряжай! Осколочно-фугасный! – выкрикнул сержант. Ствол повернулся, выискивая в черном непроглядном дыму цель. В следующую секунду коротко прозвучала команда: – Огонь!!
Снаряд выбил над крышей кусок стены, осыпав осколками половину этажа.
– Заряжай… Огонь! – командовал сержант.
Стараясь не угодить под встречный огонь, орудие силами расчета быстро откатили под стену дома. Выбрав очередную цель, сержант привычно скомандовал:
– Огонь!!
Автоматчики завершили начатое: проворно заскочили в подъезд разрушенного дома и, не жалея наступательных гранат, закидали тех немногих, кто вел из глубины помещения беспорядочную стрельбу.
На соседней улице то и дело раздавались разрывы, группа Велесова медленно, но неумолимо
Все перемешалось. Трудно было понять, в каком месте наступают свои и на каких участках обороняются фрицы.
В соседнем здании звучал интенсивный автоматный огонь – добивались последние очаги немецкого сопротивления.
Неожиданно из подвалов бахнул выстрел из фаустпатрона, снаряд, взорвавшись в противоположном здании, похоронил под обломками обрушившейся стены двух бойцов. Расплата пришла незамедлительно. Огнеметчик с плоским металлическим баком на спине, в сопровождении двух автоматчиков, сунул в жерло амбразуры пистолет и нажал на курок.
– Получай, гад! – стиснул он челюсти.
Огненная струя под силой избыточного давления выстрелила в проем, и отблески возникшего внутри пожарища пробились через многие трещины едва державшейся стены. Некоторое время из глубины подвала раздавался отчаянный предсмертный вопль, но вскоре он затих. В нос ударил приторный запах смеси бензина, загустителя и горелого мяса.
Густой черный дым окутывал в непроницаемые покрывала строения, фигуры мелькающих людей, тяжело двигавшуюся технику; толстым покровом стелился по земле и не желал подниматься. Лишь при разрывах снаряда в дыму образовывались заметные бреши, которые вскоре затягивались, как если бы их не было вовсе.
– Товарищ майор, – подскочил к Бурмистрову командир первой роты старший лейтенант Селезнев. – Дом взят. Действовать согласно утвержденному плану?
– Отставить! – проговорил майор Бурмистров.
Подвал все разгорался. Из окон и амбразур, еще недавно служивших пулеметным гнездом, валил черный едкий дым – горела сложенная в штабеля резина. Хлопья тяжелой гари, подхваченные легким ветерком, липли к стенам зданий, делая их еще чернее, на бушлаты бойцов, на их лица; забивали глотку и затрудняли дыхание.
Старший лейтенант удивленно смотрел на майора Бурмистрова: «Все согласовано, утверждено, что еще нужно? Немец находится рядом, осталось только дубасить его из всех орудий, не давая передохнуть, и вбить его в землю так, чтобы он больше не поднялся!»
– Зайдем немцам в тыл, – пояснил Прохор. – Туда, где они нас не ждут. Все подходы и дороги к крепости заблокированы. Будем пробиваться через стены.
– Понял, товарищ майор, – широко заулыбался старший лейтенант.
– Мы пробиваем стену, а ты со своими автоматчиками бьешь немцев в крошку и едешь дальше! Блокируешь все подступы к стенам, чтобы дать возможность сработать артиллерии и саперам. Уяснил?