Люди-мухи
Шрифт:
Не сразу, но мне все же удалось дозвониться до племянника Харальда Олесена. Иоаким Олесен, экономист по профессии, работал советником в министерстве финансов. Он уже ждал звонка из полиции и сразу же согласился на следующий день приехать для беседы в полицейское управление вместе с сестрой. Я заранее спросил фамилию лечащего врача Харальда Олесена и название его банка. Племянник ответил мне сразу же, не задумываясь. Следующие два звонка не принесли результатов – оказалось, что врач сам болен, а банк закрыт на учет.
Возвращаясь домой вечером второго дня расследования, я вынужден был признать, что ничего толком не выяснил. Поскольку никаких улик у меня не было, в главные подозреваемые я записал бывшего члена «Национального
Короче говоря, субботних выпусков газет я ждал без всякой радости. Хотя расследование убийства предлагает массу возможностей, я рисковал попасть в опалу. Тогда я еще не догадывался о том, что вскоре не только столкнусь с коварным и расчетливым убийцей, но мне выпадет удовольствие сотрудничать с самой примечательной во всех отношениях личностью. Дома я долго и безрезультатно размышлял над делом в одиночку до тех пор, пока меня не одолел сон.
День третий. Принцесса с Эрлинг-Шалгссон-Гате и ее сенсационные открытия
6 апреля 1968 года, в субботу, я проснулся раньше, чем собирался. Будильник поставил на восемь, но телефон разбудил меня за четверть часа до этого. Звонивший оказался упорным и не оставлял попыток, пока я с трудом не выбрался из кровати. Сняв трубку, услышал низкий властный голос, показавшийся мне смутно знакомым:
– Прошу прощения, что побеспокоил так рано, да еще в субботу, но дело, возможно, будет для тебя небезынтересным… Надеюсь, я говорю с инспектором уголовного розыска Колбьёрном Кристиансеном?
Подтвердив, что неизвестный угадал, я тряхнул головой, стараясь окончательно проснуться и вспомнить, где уже слышал этот голос. К счастью, мне не пришлось долго гадать.
– Говорит профессор Рагнар Сверре Боркман. Во-первых, позволь поздравить тебя с недавним повышением. Кстати, надеюсь, я могу по-прежнему обращаться к тебе на «ты»? Ведь ты помнишь, как я приходил к вам в гости, когда ты был еще малышом?
Конечно же я его помнил. Профессор Рагнар Боркман был плодовитым ученым и давним университетским другом моего отца. Хотя во времена моего детства он приходил к нам в гости не очень часто, его посещения всегда бывали памятными.
– Я звоню тебе в связи с убийством Харальда Олесена. Мне не хотелось бы, конечно, возбуждать ложные надежды, но мне кажется, что я смогу в каком-то смысле тебе помочь. Разумеется, только ты вправе делать выводы о том, стоит ли моя информация проверки; к тому же у тебя наверняка имеются другие важные зацепки.
По правде говоря, никаких других зацепок у меня не было, и я охотно побеседовал бы с любым достойным доверия человеком, способным помочь следствию. Более того, я в любом случае с интересом выслушал бы все, что хотел сказать профессор Рагнар Боркман. Но главное, мне стало крайне любопытно, что же такое он может мне рассказать в связи с моим делом. Поэтому я без колебаний ответил, что почту за честь встретиться с ним сегодня же – от одиннадцати до двенадцати, если ему удобно.
– Превосходно! Значит, встретимся ровно в одиннадцать. По причинам, которые ты вскоре поймешь, я предпочитаю встретиться здесь, у меня дома, и, если нужно, с радостью пришлю за тобой машину.
Я поблагодарил, но ответил, что присылать за мной машину нет необходимости, уточнил адрес – оказалось, что он, как раньше, жил в доме 104–108 по Эрлинг-Шалгссон-Гате, – и обещал приехать ровно к одиннадцати.
Как я и думал, в субботу газеты больше внимания уделили недавнему убийству. Во всех выпусках поместили фотографии дома номер 25 по Кребс-Гате; первые полосы пестрели старыми, времен войны, снимками Харальда Олесена. Заголовки
Я догадывался, что жители дома 25 по Кребс-Гате в то утро читали прессу без особого удовольствия. Хотя фамилии соседей убитого не называли, по адресу и фотографиям любому заинтересованному лицу не составляло труда их опознать. Наверное, особенно неприятно было Конраду Енсену. Несколько журналистов упомянули о том, что в доме живет бывший нацист, в свое время осужденный за государственную измену. Кроме того, в одной центральной газете появилась информация, что этот бывший нацист сейчас работает водителем такси. Напечатали и снимок его машины.
Племянник и племянница Харальда Олесена вошли в мой кабинет ровно в девять. С первого взгляда они производили впечатление людей обеспеченных и благонадежных; обоим было за сорок. Племянница, высокая блондинка, назвалась Сесилией Олесен; она работала администратором в жилищно-строительной кооперативной ассоциации Осло. Ее брат был одного с ней роста, только более темноволосый, и казался немного серьезнее. Отвечая на вопрос о семейном положении, Иоаким Олесен сказал, что он женат и у него двое детей дошкольного возраста. Его сестра в свое время была замужем и имела дочь, но после развода вернула девичью фамилию. Племянница и племянник утверждали, что поддерживали хорошие отношения с дядей, хотя виделись с ним лишь от случая к случаю. Хотя после смерти жены Харальд Олесен замкнулся в своем мирке, он все же регулярно общался с родственниками. Он почти ничего не рассказывал близким о своих соседях. Кроме того, и племянница, и племянник придерживались того мнения, что в последнее время Харальд Олесен выглядел подавленным, однако его состояние их не удивляло. Все объяснялось довольно просто. В прошлом году на рождественском обеде Харальд Олесен сообщил им, что у него нашли рак и, возможно, до следующего Рождества он не доживет. Известие о его скорой кончине не стало для них совершенно неожиданным, хотя, конечно, обстоятельства смерти потрясли всю семью.
И племянница, и племянник знали, что родственников ближе их у покойного дяди нет, и потому они могут рассчитывать на солидное наследство. Однако с дядей на тему наследства при жизни они разговор не заводили, да и он не особенно распространялся. После смерти отца, их деда, Харальду Олесену досталась значительная сумма. Жил он всегда скромно, деньги не транжирил, к тому же много лет прилично зарабатывал и сам. Родственники имели все основания считать его человеком богатым. С ними связался дядин поверенный; он сухо и деловито сообщил, что, в соответствии с пожеланиями покойного, завещание будет вскрыто и оглашено в помещении юридической фирмы через шесть дней после его смерти, точнее, в среду, 10 апреля, в полдень.
Я сделал пометку насчет рака; ничего важнее от племянника с племянницей не узнал. Впрочем, они вспомнили, что год назад Харальд Олесен известил родню о том, что вскоре выйдет книга о нем. Желание написать биографию известного человека изъявил студент-историк Бьёрн Эрик Свеннсен. Хотя племянник с племянницей не приставали к дяде с расспросами, насколько они поняли, к настоящему времени книга почти готова. Харальд Олесен намекнул, что довольно откровенно отвечал на вопросы добровольного биографа и предоставил ему частичный доступ к своему архиву.