Люди Солнца
Шрифт:
– Вот туда.
Горожанин подобострастно кивнул и, обернувшись, грубым уже голосом повторил:
– Вот туда!
Сидевший рядом с ним молодой человек, откровенно худой и в ветхой одежде, торопливо подхватил его стул и потопал наверх. И я замер, увидев некую вещь.
– Кто это? – спросил я горожанина, кивнув на слугу.
– Мой дальний родственник, – пренебрежительно ответил он мне. – Пустой человек. Лишь мечтает, мечтает о чём-то, сочиняет какую-то бесконечную историю про рыцаря и дракона, а к серьёзной работе не приспособлен. Нахлебник!
Он не смутился даже, произнося последнее слово в присутствии уже вернувшегося родственника. Тот, услыхав, мучительно покраснел и опустил взгляд.
– Что у тебя на пальце? – спросил я его, взглядом указав на ту самую поразившую меня вещь.
– Родовое кольцо, – тихо ответил он, приподняв руку.
На грязноватом пальце тускло светился массивный перстень с монограммой «DD».
– Выдумал ещё – родовое! – усмехнулся горожанин. – У тебя с Ричардом Дарбсоном нет общей крови!
Я вздрогнул.
– Кто такой Ричард Дарбсон? – спросил я молодого человека.
– Мой прадед, – ответил он, – не родной мне, это правда, а родственник через жену.
– У того старикашки не было ни одного мужского наследника, – доложил мне благодетель нахлебника. – Вот первый, по линии жены. Уж не знаю, мистер Шервуд, рекомендовать ли. – И всё-таки представил: – Джеймс Далабер, мой троюродный племянник.
– Рад знакомству, Джеймс. Скажи, как к тебе попал этот перстень?
– Моя матушка получила его от своей бабки, когда я родился – действительно первый после прадеда ребёнок мужского пола. В восемнадцать лет матушка передала мне его, а также добрые рассказы о Ричарде.
– Пустой был человек, – вмешался надменный собеседник. – Денег за всю жизнь не заработал. Оставил потомкам лишь книгу да перстень.
– Какую книгу? – немедленно спросил я.
– Чёрт, не помню.
– Альмагест, – вздохнув, сообщил мне Джеймс. – Сборник звёздных таблиц Птолемея. Ричард Дарбсон написал несколько работ по астрономии. Но они пропали во время пожара.
– Где сейчас находится Альмагест?
– У меня, – объявил горожанин. – Я, поскольку родственнику желаю добра, обещал, что буду держать книгу под замком, пока этот бездельник не найдёт работу.
– Принеси, – твёрдо сказал ему я.
– Что именно? – не сразу понял доброжелатель.
– Книгу Альмагест принеси сюда, сейчас же. Я беру Джеймса на работу. Командорский стол видишь?
Я указал на возвышающийся на помосте у дальней стены стол, за которым кроме Луиса, Стоуна, Анны-Луизы, Алис и Эвелин сидели глава магистрата и какой-то важный лондонский чин.
– Я буду там.
Горожанин быстро взглянул на балкон, где приткнулся к перилам его стул, потом на командорский стол, мечтательно улыбнулся и, поклонившись, вышел в дверь.
– Как звали отца твоего прадеда? – спросил я Джеймса, ведя его за собой через таверну.
– Джек Дарбсон, – ответил он мне, – но, кроме имени, я о нём ничего не знаю.
– Тебя ждёт радостная весть, – сообщил я Джеймсу, покорно следующему за мной. – О Джеке Дарбсоне известно многое.
Немало недоумённых взглядов вызвало появление портового грузчика, а потом бедно одетого юноши, которых я усадил за командорский стол. Вопросительно взглянула на меня и Эвелин. Я, взяв руку Джеймса, приподнял её. И моё обещание радостной вести произвело на юношу гораздо более слабое действие, нежели счастливое изумление, засиявшее на лице моей жены.
– Простите, сэр, – сказал он мне. – Я не могу понять причины моего присутствия здесь. А также – на какую работу вы меня взяли.
– Во-первых, Джеймс, ты очень богат. Недавно в замке «Шервуд» я откопал сундук с личными вещами Джека Дарбсона и его личным письмом. А также с деньгами, оставленными им Ричарду, своему сыну, твоему сводному родственнику. Работа же твоя будет простая: дружить с моим библиотекарем Генри, разбирать наследство Джека Дарбсона и писать свою история про рыцаря и дракона. Жалованья тебе не предлагаю, поскольку – повторюсь – ты очень богат. Но если захочешь жить в «Шервуде», – возьму на полный пансион.
В эту минуту перед Джеймсом поставили блюдо, которое передала Алис, с отборными кусками хорошо пропечённого мяса.
– Простите, сэр, – смущённо сообщил мне Джеймс, – я не ем мяса.
– Как это? – не сразу понял я.
– По этическим убеждениям – я витар.
– Незнакомое слово.
– Это латынь. «Вита» – жизнь. «Ар» – земля. Полностью – «живая земля».
– В практике, стало быть, отказ от мяса?
– Именно. Отказ от употребления в пищу всего, что получено путём убийства.
– Тогда добро пожаловать в нашу семью. В замке «Шервуд», как это ни удивительно, никто не ест мяса.
– В самом деле?!
– О да. И сам я, по твоему определенью, – витар, и супруга моя Эвелин – тоже витара.
– Мне и слово, и смысл такой жизни достались от Ричарда Дарбсона. А как пришли к этому вы? Мне непередаваемо интересно!
– Маленькая девочка, искалеченная злыми людьми, дала нам саму идею. Эвелин придумала как воплотить её в обыденной жизни. И некий наивный и романтический иностранец, не ведая того, стал инструментом в её воплощении.
– Как интересно! – шептал потрясённый Джеймс. – Это неодолимо интересно!
Звучали громкие застольные речи, матросы и гости то хохотали, то оглушительно ревели «виват!», и в паузах я, наклонившись поближе, рассказывал Джеймсу и придвинувшемуся к нам бургомистру чудесную историю о невероятном таинственном сундуке.
Пришёл час, когда насытившиеся матросы достали трубочки и закурили. И пришёл горожанин, держа на животе массивную, по виду весьма тяжёлую книгу. Перегнувшись через стол, я взял у него книгу. Передал Джеймсу. Спросил: