Люди Солнечной системы (сборник)

Синякин Сергей Николаевич

— Он ошибается, — уверенно сказал Лямин. — У нас в запасе максимум несколько недель. Дальше все попытки будут бесполезными и ненужными. Так что мы будем делать?

— Занимайтесь потихоньку, — сказал Круглов. — Не сидеть же сложа руки. Это страшно представить, что будет, если мы еще станем бездельничать. Особенно пассажиры. Заметил, как немец психует? Еле держится в рамках. Очень наш астрофизик жизнь любит…

— А кто ее не любит? — возразил Лямин. — Я тоже поражаюсь вашему спокойствию, Алексей Николаевич. Неужели вы не боитесь? Или просто не представляете, что нас ждет в конце пути?

— Как раз это я себе очень хорошо представляю. —

Капитан положил ладонь на плечо лежащего штурмана. — Но паниковать не собираюсь. Надо искать выход. Обязательно надо искать выход.

— Какой выход, капитан? — Плечо бортинженера дрогнуло под рукой капитана. — Надо смотреть правде в глаза. На этот раз нам не выкарабкаться. Вы вытащили нас с Европы, но здесь необходимо чудо, Алексей Николаевич, а вы, извините, не бог. И даже не чудотворец.

— Плохо, если ты думаешь именно так, — нахмурился Круглов. — Надеюсь, ты не станешь подобным образом успокаивать наших пассажиров. Я тебя умоляю, Миша, держи себя в руках и не давай им распускаться. Ну, ты сам все прекрасно понимаешь. А я к тебе по делу заглянул. Подготовь мне документы по грузу, который мы везли на «Мичиган».

— Да что документы? — Бортинженер посмотрел на капитана. Не нравились Круглову его глаза. Тоска и осознание безнадежности положения были в этих глазах. — Я и так все помню.

— Мне бы твою память, — посетовал Круглов. — Старею, наверное, порой элементарные вещи вспомнить не могу.

Оказавшись у себя, он долго перебирал личные вещи, потом достал книгу и попытался читать. Книга была хорошая, посвящалась событиям в России конца двадцатого века и написана была человеком увлеченным, умеющим рассуждать, только вот текст сейчас совершенно не воспринимался. Он вспомнил о доме, и на душе стало совсем нехорошо. О семье в этой ситуации лучше было не вспоминать, воспоминания эти расслабляли душу, а Круглову сейчас расслабляться было нельзя. Капитан неторопливо разделся, забрался в капсулу и отрегулировал аэратор на запах степи. В капсуле запахло полынью и еще чабрецом. Круглов закрыл глаза и заставил себя уснуть. Тело и мозг были не единожды тренированы на экстремальные ситуации — он уснул. Заснуть было трудно, помогала техника. Перед погружением в забытье ему в голову пришла очень важная мысль, нет, не выход, но кое-какие шансы они при этом все-таки сохраняли. «Не забыть бы, — с отчаянием засыпая, подумал Круглов. — Не забыть бы…» Конечно, надо было встать и обдумать все подетальней, но именно в этот момент сработал настроенный капитаном гипноратор.

Семь часов спустя от хорошего настроения капитана, внушенного гипноратором, не осталось и следа. Нет, солнечную батарею они установили довольно быстро и сориентировали ее по отношению к Солнцу почти сразу, хотя руководствоваться приходилось расчетами, которые Ярницкий делал вручную из-за неисправности бортового компьютера. Голова у Ярницкого была светлой, ошибка измерялась в долях секунды.

— Пошел генератор, — доложил с борта планетолета Ярницкий. — Пошел, родной! — И через некоторое время радостно сообщил: — Вышли на расчетную мощность!

Вот уже второй раз в течение последних суток Круглов и Лямин возвращались на корабль.

— Веселее, — сказал Круглов, искоса глянув на кислое лицо бортинженера. — Можно сказать, нам повезло больше, чем Робинзону. Ну, что у него было, Миша? Несколько топоров, которые он нашел в корабельном сундучке, да кремневое ружье с двумя-тремя десятками зарядов.

— У Робинзона

было и громадное преимущество, — подетски возразил бортинженер. — Его необитаемый остров находился на Земле.

— Зато наш остров — обитаемый, — хмыкнул капитан. — Коз мы здесь, конечно, не найдем, а потому и не приручим. И оранжерею нашу накрыло. Но ведь мы все живы! Обойдемся и без оранжереи. Верно, бортинженер?

— Поражаюсь вашему оптимизму, Алексей Николаевич, — сказал Лямин, стягивая шлем. Волосы его были влажными.

— Теперь ты убедился в преимуществе короткой стрижки? — Круглов неторопливо расшнуровал пояс, освободился от скафандра и поставил его у гофрированной стены отсека, неторопливо закрепляя рукава и штанины зажимами.

Тусклое аварийное освещение заменило нормальное. От этого, пусть и ненамного, становилось спокойнее и теплее на душе. Возвращение к норме всегда способствует обретению уверенности и надежд. Заработала автоматика, теперь не надо было вращать верньеры люков вручную и напрягаться, чтобы открыть проход. Заработали озонаторы, и в коридоре стоял влажный свежий запах хвойного леса.

— Как в бородатом анекдоте, — шумно вздохнул Лямин.

— Что за анекдот? — невозмутимо спросил Круглов.

— Один опустившийся мужик решил покончить счеты с жизнью, — неохотно сказал Лямин. — Намылил петлю, встал на табуретку… Смотрит, а в углу недопитая бутылка водки стоит. Чего добру пропадать? Слез с табурета, допил, вздохнул, потом видит — на подоконнике полпачки сигарет. Ну, закурил. Пока курил — звонок в дверь. Почтальон пришел, перевод от родственников на сто рублей принес. Мужик сидит и думает: «Черт побери! А жизнь-то налаживается!»

— Жутковатая история, — кивнул капитан. — Но соответствует… Вернемся, сразу бери наших пассажиров, и дуйте в грузовой отсек. Пусть тоже видят, что жизнь налаживается. От этого их трудовой энтузиазм только увеличится. Там еще много работы?

— Достаточно, — кивнул бортинженер. — Контейнеров много, надо еще разобраться, что и к чему.

— Рулоны целы?

— С эльпластом? — Бортинженер нажал на кнопку, открывающую люк во внутренние помещения планетолета. — Вроде целы.

— Много их?

— Много. Примерно треть грузового отсека занимают. Да зачем они вам, Алексей Николаевич? У нас энергии теперь и без того хватает.

— Посмотрим, — неопределенно сказал Круглов.

Неожиданно пришедшая в голову мысль не давала ему покоя. Заманчивой и спасительной казалась идея, но делиться ею с кем-то, было, пожалуй, рановато. Кроме Ярницкого. Без него обойтись невозможно. Идея хороша, если она подкреплена расчетами.

Оставшись наедине со штурманом, Круглов поделился с ним своей идеей.

— А что? — проявил тот неожиданный энтузиазм. — Можно попробовать. Сколько у нас по документам эльпласта?

Через три часа он поднял голову от стола и огорченно посмотрел на капитана.

— Мартышкин труд, — сказал он. — Этого не хватит даже для того, чтобы затормозить «Ладогу».

Круглов грустно хмыкнул.

С красивой идеей жаль было прощаться. Это было заманчиво — поднять над планетолетом солнечные паруса. Затормозить, а потом и вовсе начать уходить от Солнца. Новую звезду, движущуюся внутри Солнечной системы вопреки всем законам физики, трудно не заметить. Тем более что на Луне недавно выстроили отличную обсерваторию, часть специалистов которой круглосуточно наблюдают светило. Он посидел немного, привыкая к мысли. Та-ак! Мысль ему нравилась.