Люди в красном. Божественные двигатели
Шрифт:
— Все равно персонажа жалко, — сказала Дюваль.
— Ну, это ж фантастический сериал, — ответил Абнетт. — Должен же кто-то быть краснорубашечником.
— Кем? — спросила Дюваль.
— Краснорубашечником, — сказал Абнетт. — Ну, помнишь, в оригинальном «Звездном пути» у них всегда были Кирк, Боунс, Спок и какой-то бедолага в красном, которого распыляли перед первой рекламой. Мораль истории была в том, чтобы не носить красную форму. Или не отправляться в высадку, если в отряде только твоего имени нет в начальных титрах.
— А, — сказала
— Ты что, «Звездный путь» не смотрела? — улыбнулся Абнетт.
— Это было немного до меня, — ответила Дюваль.
— Итак, что же тебя привело в мои окрестности, э…
— Майя.
— …Майя, — повторил Абнетт. — Может, ты квартиру хочешь купить? Мне, наверное, не стоит этого говорить, но лучше посмотри в других местах. Последний мой сосед точно бодяжил амфетамины в ванной. Чудо, что весь дом до сих пор на воздух не взлетел.
— Ой, я тут ненадолго, — сказала Дюваль. — Собственно, я тебя искала.
— Правда? — произнес Абнетт, не то польщенный, что его искала привлекательная женщина, не то встревоженный, что потенциальная сумасшедшая знает, где он живет.
Дюваль совершенно верно поняла выражение лица.
— Я за тобой не слежу, — заверила она Абнетта.
— Ладно, это успокаивает, — ответил он.
Дюваль помахала над головой Далю, все еще полуприкрытого кепкой и газетой.
— Собственно, мой друг — твой огромный поклонник, и он просто хотел встретиться с тобой на минутку. Если можно. Это бы сделало его счастливым, правда.
— Да? Ну, ладно, конечно, — согласился Абнетт, все еще глядя на Дюваль. — А как зовут твоего друга?
— Энди Даль, — ответила она.
— Правда? — удивился Абнетт. — Как странно. Так звали моего персонажа в «Хрониках „Бесстрашного“».
— Именно поэтому он и хочет с тобой встретиться, — сказал Дюваль.
— У нас не только это общее, — сказал Даль. Он подошел к Абнетту, снял кепку и уронил «Таймс». — Привет, Брайан. Я — это ты. В красной форме.
— У меня все еще с этим проблемы, — сказал Абнетт. Он сидел в номере «Бест Вестерн» с экипажем «Бесстрашного». — В смысле, правда, большие, большие, большие проблемы.
— Это у тебя-то проблемы? — спросил Хестер. — Подумай о нас. Ты, по крайней мере, не выдуманный, блин.
— Ты хоть понимаешь, как фантастически это все звучит? — спросил Абнетт.
— Мы с этим уже некоторое время живем, — сказал Даль. — Но — да.
— Ну, тогда ты понимаешь, почему я психую, — сказал Абнетт.
— Можно еще раз сверить веснушки, если хочешь, — предложил Даль, имея в виду тот момент, когда, вскоре после своего представления, они с Абнеттом сверили все видимые веснушки, родинки и шрамы, чтобы убедиться, что полностью соответствуют друг другу.
— Нет, мне просто надо посидеть подумать, — сказал Абнетт. Хестер перевел взгляд на Даля, потом на Абнетта, потом опять на Даля и скорчил рожу, пытаясь изобразить лицом фразу «Другой „ты“ — шарлатан!» Даль пожал плечами. Актеры есть актеры.
— Знаешь, что меня убеждает в том, что вы говорите правду? — спросил Абнетт.
— То, что ты сидишь в комнате с точной копией себя? — спросил Хестер.
— Нет, — ответил Абнетт. — Ну, то есть, да. Но что в самом деле помогает мне уложить в голову, что вы говорите правду — так это он. — Абнетт указал на Керенского.
— Я? — удивился Керенский. — А я-то почему?
— Потому что настоящий Марк Кори никогда в жизни не стал бы сидеть в «Бест Вестерне», пытаясь разыграть статиста, чье имя он даже не озаботился запомнить, — ответил Абнетт. — Не обижайся, но другой «ты» — форменный козел.
— Этот тоже, — заявил Хестер.
— Эй! — возмутился Керенский.
— В еще одного меня с трудом верится. Но еще один он? — Абнетт опять указал на Керенского. — Это уже легче принять.
— Значит, ты нам веришь, — сказал Даль.
— Я не знаю, верю ли вам, — сказал Абнетт. — Но я точно знаю, что это, черт побери, точно самая странная вещь, которая со мной когда-либо случалась, и я хочу выяснить, что будет дальше.
— Значит, ты нам поможешь, — сказал Даль.
— Я хочу вам помочь, правда, но я не знаю, смогу ли, — ответил Абнетт. — Слушайте, я ведь всего лишь статист. Мне разрешают приходить работать на съемочную площадку, но вряд ли позволят привести кого-то с собой. У меня бывает пара реплик с основным актерским составом, но вообще нам приказано их не беспокоить. И я совсем не общаюсь с теми, кто транслирует сериал, или с продюсерами. Я не смог бы провести внутрь никого из вас, даже если бы захотел. И даже если бы мне это удалось, не думаю, чтобы кто-нибудь вам поверил. Это же Голливуд. Выдумывать — наша работа. А история, которую вы рассказываете, вконец безумная. Если я кому-нибудь ее расскажу, меня просто выкинут с площадки.
— Ну, это могло бы спасти тебя от выпиливания через пару эпизодов, — сказал Хансон Далю.
Абнетт покачал головой.
— Нет, они просто найдут другого статиста, достаточно похожего на меня, чтобы продолжать съемки, — сказал он. — Тебя все равно выпилят. Если ты не останешься здесь.
Даль покачал головой.
— Мы скончаемся через пять дней.
— Скончаетесь? — спросил Абнетт.
— Все запутано, — сказал Даль. — Что-то с атомами.
— Пять дней — это совсем немного, — сказал Абнетт. — Особенно, если вы хотите закрыть сериал.
— Скажи что-нибудь новенькое, — буркнул Хестер.
— Возможно, ты не можешь помочь нам напрямую, — сказал Дюваль. — Но, может, ты знаешь кого-нибудь, кто может? Хоть ты и статист, но знаком же с кем-нибудь, кто стоит выше по пищевой цепочке.
— О чем я вам и твержу, — сказал Абнетт. — Не знаю. Я не знаю никого в сериале, кто мог бы протолкнуть вас вверх. — Взгляд его задержался на Керенском, и он внезапно вскинул голову. — Но знаете что? Кажется, я знаю кое-кого вне сериала, кто мог бы вам помочь!