Люди vs Боты
Шрифт:
— Мне нравится…, мои картины — это последняя степень осмысления чего-то, я не могу оставить мысль без того, чтобы не запечатлеть ее. Это как с фамилиями известных людей. Вспомнишь, например, какой-нибудь фильм и актера, который там играл, а имя из головы вылетело. И вот ходишь, мучаешься… единственный способ опять обрести спокойствие, это выяснить, как его зовут.
— Да, да! Знакомая тема.
— А мне часто кажется, — начал Художник, — что все эти чувства, я имею ввиду оформившиеся в слова чувства — сущая ерунда. Надо действовать, а не рефлексировать. Вот есть у тебя на душе что-то, но ведь это не объяснить и в трех песнях, ты даже сам это не понимаешь,
— Это как сказать, некоторые скажут два слова, а в них — жизнь. Ты их произносишь, вроде слова как слова, а за ними столько смысла, столько чувства…
— …что плакать хочется?
— Именно, ты меня понял.
— Тоже верно.
— А знаешь, почему так происходит?
— Ну?
— Да потому, что люди чувствуют правду, истину.
Тогда они замолчали, в такие моменты собеседники, вроде как, ни о чем конкретном и не думают, но внутри ты весь наполняешься. Все тебе становится очень ясно и понятно. Именно тогда они и делают свою жизнь. Хватают за руку уходящую девушку, звонят тому, кому собирались позвонить вот уже два года, наконец, говорят родителям, как они их любят, принимают только правильные решения. В конце концов, творят вещи, которые в последствии заставляют других людей испытать такие же мгновения, замыкая тем самым круг.
— Как твое имя? — спросил Художник.
— Боб.
Глава 7. Александр. Продолжение дневника
Все, посуда домыта, теперь вся ночь в моем распоряжении. Итак, на чем я остановился? На нашем прибытии.
Поначалу все шло просто шикарно, нам рассказали о наших обязанностях, познакомили с уже прибывшим персоналом. Кстати, это случилось почти сразу, как только мы освоились в комнате. Снизу послышался какой-то шум, голоса, завывание. Будучи уверены, что одни в доме, мы с Ваней напряглись, замолкли и стали прислушиваться. Раздались приглушенные ковром шаги, а потом постучали в нашу дверь. Я открыл. На пороге стоял высокий плечистый мужчина.
— Меня зовут Дэн!
Мы представились в ответ.
— А ну-ка, пойдемте вниз, я познакомлю вас со всеми.
Мы пожали плечами и спустились.
В гостиной сидело человек десять. Примерно нашего возраста, ни одной девушки, белые. Дэн представил нас.
— Первый раз в Штатах?
— Да, — ответил Ваня.
— Welcome!
— Спасибо.
Затем началось самое трудное и, как ни странно, продолжалось следующие две недели. Надо было запоминать чужие имена. В общем-то, я на память не жалуюсь, но когда за день надо запомнить порядка десятка новых лиц и имен, это трудно, как ни крути.
— Род, — невысокий, толстенький, кудрявый, похож на Сэма из фильма "Властелин Колец".
— Эрик, — невысокий, в кепке, небритый.
— Пирс, — высокий, крепкий, кудрявый, довольный.
— Мэтью, — опять же кудрявый, плотный, среднего роста. Кажется чуть взрослее остальных, но, само собой, моложе Дэна.
Честно говоря, не помню, кто там был еще. Но как только все представились, нас попросили повторить их имена. Я вспомнил почти всех, только Пирса назвал Питером и забыл имя Рода.
— Как же так, — обиделся "хоббит", — это же я, Род! Род-рыбак, старина Род.
— Зато теперь я тебя точно запомню лучше всех, выкрутился я.
У Вани с памятью оказалось чуть похуже, но в конце концов с церемониями было покончено. Уже несколько минут спустя, все американцы вернулись к своему занятию, они сидели кто на диване, кто прямо на ковре (само собой в обуви), а Эрик держал в руках деревянную миску и осторожно водил по ее краям палочкой, от этого получался удивительный свистящий звук, который так напряг нас до этого.
Забегая вперед, хочу отметить, что в тот вечер в нашем домике собралась действующая верхушка лагеря. Круче них там был только директор. Но он занимался руководящей, во многом, бумажной и стратегической работой, все же действия по воплощению его идей в жизнь, как я только что отметил, выполнялись именно этими людьми.
На следующий день мы приступили к работе, но до прибытия детей оставалась целая неделя и поэтому пока мы занимались подготовкой лагеря: вычищали, намывали, переставляли и тому подобное. В тот день приехал наш будущий непосредственный сосед — колумбиец Цезарь, хотя на английском его имя звучало как Сизар. Только мы с ним познакомились, он ринулся помогать нам мопить (швабрить, или как это будет по нашему, мыть пол). В то время мы знали, что приедут еще русские и в основном с ними мы и будем жить и работать, а кому охота перелететь океан и оказаться в компании земляков, поэтому мы поспешили поселить колумбийца в нашу комнату, хотя рядом точно такая же стояла совершенно свободной.
Следующие дни лагерь наполнялся постоянно прибывающим персоналом: вожатые, лайфгарды (спасатели на вотефронте (отгороженном участке озера, где находятся водные увеселения для детей)), конюхи, русские, африканцы, казах, девочка из Уэльса, все приезжали и говорили:
— Привет, меня зовут… очень приятно познакомиться, Саша.
А потом, встретив их в лагере случались такие беседы:
— Привет, Ваня, как дела?
— Я — Саша, хорошо. А у тебя.
— Ой, Саша, извини. У меня все отлично.
Со всеми, кто приезжал первый раз, очень активно общались те люди из нашей гостиной. Много времени они проводили и с нами. Спрашивали где мы учимся, как, зачем. Что хотим делать в жизни, как нам Америка, где лучше.
— Нас же с Ваней интересовал вопрос, неужели американцы действительно считают, что их страна выиграла Вторую Мировую Войну. Те из них, кто был знаком с историей, склонялись к общей победе, или, лучше сказать, разделенной. Мы, мол, победили на океане, а вы — в Европе. Мол, Америка не победила бы одна, но и Союз бы не сдюжил. Мы фыркали в ответ.
Еще, будучи пораженными тем, что у распоследнего мусорщика есть машина, мы стали расспрашивать всех о жизненных проблемах, а их, как оказалось, у наших американцев было не так уж и много. От армии им бегать не надо, она давно по контракту, высшее образование платное, но совсем не обязательное, колледжа считается достаточно для вполне обеспеченной жизни (хотя надо признать, что некоторые колледжи здесь считаются престижнее университетов), еще бы, дантист делает сто тысяч в год, а медсестра со стажем восемьдесят. При таких же, а кое-где и меньших ценах на товары, жизнь выглядит очень розовой. Основной же проблемой, занимающей умы людей, оказалась внешняя политика их государства, дескать много Штаты суют нос не в свои дела, так и хотелось им ответить, вот и вы не суйте нос в дела своего правительства, сидите тут в тепле и достатке, чего вам до Ближнего Востока, а то все такие, якобы, участливые. Однако, возвращаясь к людям из гостиной, хочу заметить, что они не так-то просто соглашались рассказывать о себе.