Люди vs Боты
Шрифт:
— Любопытно.
— Крайне. Что же, попробуем начать с метафоры. Представьте perpetuum mobile — вечный двигатель. Представьте его в виде такой штуки, которая продается в магазинах. Знаете, их можно поставить на стол или на полку. К перекладине подвешены соприкасающиеся шарики на металлических стержнях. Понимаете? И вот когда крайний шарик отводишь в сторону, а потом отпускаешь, он ударяется в соседа, тот передает импульс своему соседу и так далее, пока не дойдет до крайнего с другой стороны, тогда он отскакивает на угол, равный углу, на который отвели первый и после этого повторяется весь цикл только в противоположную сторону. Ну в магазинах, конечно, продается не сам двигатель, а лишь его модель, которая на бесконечную работу не способна. Но мы можем представить себе эту штуку такой, какой она должна быть.
Вечный двигатель — это абсолютно замкнутая система, в которой нет потери энергии. Она не приходит, не уходит
— Ну и что? — спросил Боб, улыбаясь.
— А то, что наш мир и есть такая вот штуковина.
— Либо такая, либо чуточку измененная, но я сейчас все поясню.
— Будь любезен.
— Хватит делать пустые замечания, я способен сам все изложить в доступном монологе, прерывать разрешаю только вопросами по существу. Во-первых, поясню про вечный двигатель, точнее, почему наш мир мне кажется именно таким. Да все просто. Потому что все, что делают, создают люди в нашем обществе, служит лишь сырьем… или как это лучше сказать, предметами, предназначенными для использования другими людьми, которые в свою очередь создают другие предметы… блага, назовем это блага, так вот, они в свою очередь создают эти блага для других. Ну, например, испек пекарь хлеб. Его съел режиссер фильма и работник завода автомобилей. Режиссер после этого снял фильм, работник — сделал машину. Пекарь посмотрел фильм, отдохнул после своей работы, на которую добирается на автомобиле, сделанном рабочим, который съел его хлеб. Режиссер тоже ездит на такой машине, а рабочий тоже смотрит фильм режиссера. В итоге каждый из них производит что-то для двух других и потребляет то, что те два других производят. Безотходное производство, направленное и предназначенное лишь для употребления его результатов другими участниками процесса. Понятно дело, что в мире все не ограничивается такими простыми связями и там все гораздо сложнее, но суть такова. Все делают что-то для других и взамен получают что-то от этих других. Все идет внутрь общества, внутрь мира. Мы словно раскручиваемся по спирали или, наоборот, закручиваемся. Хотя и то, и другое недостаточно точно. Если раскручиваемся, то непонятно куда… может быть, в бессмысленную бесконечность, а если закручиваемся… то в итоге придем к точке, которая будет концом… что может означать смерть, либо насильственную, либо логическую… тогда… тогда! Точно! — Художник переменился в лице. — Так оно и есть. Мы закручиваемся по спирали! И ждет нас точка.
— Обрадовал.
— Молчать, — крикнул парень, — сейчас не об этом. Есть еще один вариант вечного двигателя и выхода из спиралевидного развития нашего мира. Помните те бьющиеся друг о друга шарики? Представим, что при каждом соприкосновении от них отделяется мельчайшая молекула. Хотя бы и атом. И вот атомы скапливаются внизу, на площадке над которой и бьются эти шарики. И скапливаясь, в итоге образуется некая насыпь, которая дает рождение некому существу или явлению, которое выведет этот двигатель из замкнутой системы. Куда выведет и зачем? Не знаю, надеюсь туда, где будет больше смысла. Позволит, так сказать, сделать виток в другую сторону и, может быть, начать новую спираль, но уже с гораздо большим диаметром начальной дуги и новой конечной точкой. А может быть, это будет не еще одна спираль, а прямая или кривая. Но мне не известно, что это будет. Но вряд ли хуже, чем точка-тупик.
— Наркотики — вред, — хихикнул Боб.
— Давно не употребляю, — оборвал Художник. — Закончить позвольте метафорой из России. Метафоричный смысл этой истории я понял только сегодня. Так вот, как-то я шел из университета на почту. Заплатить за телефон надо было. И вот подошел я к двери. Смеркалось. Я потянулся к ручке, чтобы открыть дверь. Но моя рука лишь скользнула по ней, по нормальной "Т"-образной дверной ручке. Стержень, в конце которого набалдашник гораздо большего диаметра, нежели стержень. Я снова тяну руку и берусь за ручку… но на ощупь она как буква "I", длинная, но толстая, как один сплошной набалдашник. Смотрю, а там на тот тоненький стержень, который предшествует набалдашнику в букве "Т", намотана веревка. Много ее там намотано. От души, как говорится. А кончик веревки свешивается вниз и там петелька сделана. Большая петелька. Я за нее схватил, потянул и дверь открылась.
Все молчали и переглядывались, лишь Боб по-прежнему улыбался.
— И вот мир наш, это ручка. А веревка, которой она обмотана — это наша цивилизация. Прогресс — это материал из которого сделана веревка. Научные знания — ну… можно сравнить открытие о расщеплении ядра со знанием того, из какого материала ручка сделана — вещь интересная, но мало полезная. Понимаете, обкручивать ручки и вешать на конце петельку можно сколь угодно долго, суть от этого не поменяется. И цель тоже.
— А что цель? — на этот раз вопрос задал Джонни.
— Видимо, открыть дверь.
— Но ведь можно открыть и за петельку?
— Только неизвестно, сколько же нужно этой веревки намотать, чтобы, дернув за петельку, дверь открылась, а веревка не порвалась.
— Но все же это возможно?
— Ну да… только скорее инопланетяне прилетят к нам и все расскажут, чем мы таким образом до всего домотаемся.
Опять воцарилось молчание, лишь древесным жабам этой ночью было наплевать на судьбу мира, а может быть, наоборот, они как раз и обсуждали эту тему. Только вряд ли они могли услышать друг друга. Слишком сильно каждая из них пыталась высказать свое мнение.
— Легче стало? — спросил Боб.
Художник скорчил гримасу.
— Кхм, — подал голос Майкл, — я не совсем понял. К чему это все? Для расширения кругозора?
— Можно я займу еще одну минутку? — спросил Художник. Он чувствовал, что осталось протянуть совсем недолго. Кроме того, у него действительно имелась еще одна мыслишка, по этому поводу.
— Давай, давай.
— Последняя на сегодня метафора: наш мир — это фабрика. Или завод. Не важно. Все люди, которые тут живут — работники завода. Они выполняют свои обязанности и все. Не важно какие это обязанности. Не важно, какую должность занимает тот или иной человек. Разница, безусловно, существует, но суть не очень-то меняется. Кроме рабочих, труд которых направлен непосредственно на производство продукции, есть еще и другие отделы. Например, столовая. Там работают повара. Они кормят работников завода. Еще есть… профком.
— Что?
— Я не знаю, как это называется у вас. Ну что-то типа представительства рабочего комитета. Там люди заботятся о том, чтобы права рабочих соблюдались. По-русски это профсоюз.
— Мы зовем это профсоюз, — перевел Джонни.
— Спасибо, так вот, в этом профсоюзе тоже работают люди. Они следят за соблюдением прав рабочих. Допусти, есть еще один отдел, ответственный за развлечение и просвещение рабочих. Допустим, все эти рабочие, живут в большом доме с множеством комнат. Мы зовем это общежитие. Это здание находится на территории завода. Следовательно, кроме завода, рабочие ничего и не видят в жизни. То есть завод — это и есть их мир. Мир, в котором протекает их жизнь. И чтобы они не скучали, в свободное время им устраивают разные развлечения. Такие же рабочие, живущие с ними по соседству, только работающие в отделе развлечений. Они и устраивают всякие праздники, организуют спортивные состязания. Пишут смешные стишки. Рассказы. А рабочие читают их, участвуют в соревнованиях и так далее.
Для того, чтобы рабочие работали лучше и выпускали больше продукции, работали эффективнее и все такое, есть люди, которые занимаются просвещением, образованием рабочих. Но эти люди тоже такие же рабочие, как и все остальные. Все они живут в одном большом доме. Все работают на одном заводе. И ничего не входит на их территорию из вне и ничего во вне не выходит.
— А что же производит это завод? И куда потом эта продукция девается?
— Ну а тут уже привычные нам два варианта. Либо завод производит что-то, необходимое для жизни своих рабочих. Например, на заводе много отделов. И где-то делается камень, чтобы построить еще один дом, где будут жить дети рабочих, где-то производится одежда и так далее. Либо, завод выпускает какую-то продукцию, которая внутри завода абсолютна не нужна, но зато внешний мир, тот, который за территорией завода, в ней очень нуждается. И начальной целью завода и было выпуск этой продукции, а потом лишь появились другие отделы, поддерживающие его автономную работоспособность. Понимаете?
— Допустим, — кивнул Майкл. — А что же выпускает наш завод? В смысле, наш мир?
— Хороший вопрос. Но боюсь, что мы пока слишком далеко от ответа на него. Мне кажется наш мир, наш завод, так увлекся поддержанием собственной жизнедеятельности, так увлекся приготовлением вкусной еды для собственных рабочих, так увлекся их просвещением и образованием, организацией праздников для них, написанием веселых стишком и рассказиков, он даже выстроил небольшую телебашню, вещающую на весь завод, и создал несколько телевизионных каналов разной направленности. Короче говоря, за всеми этими занятиями, будь то создание или потребление благ, все, от руководства завод до самого последнего его служащего позабыли о выпуске той самой продукции. И, конечно же, они давным-давно позабыли, что же за продукцию они выпускают. Но это не потому, что у них плохо с памятью. Просто об этом никто не вспоминал несколько тысяч лет. А если кому-нибудь и приходила в голову мысль, что о чем-то окружающие позабыли и он, мучимый ею, долгие годы пытался вспомнить, а в конце концов вспоминал, то призыв этого человека все равно оставался безответным. Наоборот, его журили и упрекали тем, что он занимается совершенно бесполезным делом. Что ему пора бы уже образумиться и заняться нужным для завода делом, а именно — созданием каких-нибудь благ.