Люди
Шрифт:
Понтер сложил руки на груди.
— Ну хорошо, — сказал он зловеще, будто имея в виду «ты сам напросился». — Я упоминал об этом в самом начале: среди глексенов бытует странное убеждение в том, что вселенная существует ограниченное время. Они ошибочно интерпретируют красное смещение как свидетельство расширения вселенной; они не понимают, что масса может зависеть от времени. Больше того, они считают, что фоновое космическое излучение микроволнового диапазона — это эхо того, что они называют «большим взрывом»,
— Похоже, им нравятся всякие взрывающиеся штуки, — заметил Селган.
— Без сомнения. Но, конечно же, однородность фонового излучения объясняется многократным поглощением и переизлучением электронов, захваченных сжимающими плазму магнитными вихревыми волокнами.
— Уверен, что так оно и есть, — сказал Селган, признавая, что Понтеру лучше знать о таких вещах.
— Так оно и есть, — повторил Понтер. — Но я не спорил с ними на этот счёт. Во время моего первого визита Мэри сказала: «не думаю, что ты многих сможешь убедить в том, что большого взрыва не было». И я ей ответил, что ничего страшного; я сказал: «Ваша потребность в убеждении других в своей правоте, я полагаю, тоже уходит корнями в религию; я же доволен уже тем, что сам знаю, что прав, даже если другие об этом не знают».
— О, — сказал Селган. — И вы в самом деле так чувствуете?
— Да. Для глексенов знание — это битва! Война за территорию! Знаете, у них, чтобы получить звание, эквивалентное нашему «учёный», нужнозащитить диссертацию. Именно так это и называется: защитить! Но быть учёным — это не значит оборонять свою точку зрения от всех проходящих, это значит быть гибким и открытым и ценить истину независимо от того, кто её обнаружил.
— Согласен, — сказал Селган. Он немного помолчал, потом продолжил: — Но вы не особенно много времени тратили на то, чтобы выяснить, нет ли в верованиях глексенов в жизнь после смерти какого-нибудь рационального зерна.,
— Это не так. Я дал Мэри массу возможностей продемонстрировать мне доказательства их утверждений.
— В смысле, до того эпизода с мемориалом?
— Да. Но у неё ничего нет!
— И вы, как в случае с финитной космологией, просто бросили это дело, удовлетворившись тем, что вам-то известна истина?
— Да. То есть…
Селган вскинул бровь.
— То есть?
— То есть, да, конечно, я спорил с ней относительно веры в послежизнь. Но это другое.
— Не такое, как вопросы космологии? Почему?
— Потому что от этого слишком многое зависит.
— Разве от вопросов космологии не зависит судьба всей вселенной?
— Я хочу сказать, это не какой-то абстрактный вопрос. Это было… этоесть — корень всего.
— Почему?
— Потому что… потому что… хрящ, я не знаю почему. Просто это казалось до ужаса важным. В конце концов, по этой причине они сражаются во всех этих войнах.
— Понимаю. Но я также понимаю, что это основа всех их верований; это нечто такое, с чем — и вы должны были это прекрасно понимать — не так просто расстаться.
— Полагаю, что так.
— И, несмотря на это, вы продолжали настаивать.
— Ну… да.
— Почему?
Понтер пожал плечами.
— Хотите услышать мою догадку? — спросил Селган.
Понтер пожал плечами ещё раз.
— Вы не оставляли эту тему, потому что сами хотели выяснить, нет ли за этими верованиями чего-то рационального. Возможно, Мэре и другие глексены просто скрывают от вас правду. Возможно, есть какие-то доказательства, которые она вам откроет, если вы продолжите спрашивать.
— Не можут быть доказательств для того, что не существует, — сказал Понтер.
— Разумеется, — ответил Селган. — Но вы пытались или убедить их в своей правоте, или заставитьих убедить в их правотевас.
Понтер покачал головой.
— Это было безнадёжно, — сказал он. — Эта их идея о душе просто смешна.
— Душе? — переспросил Селган.
— Нематериальной часть чьей-то сущности, которая, как они полагают, бессмертна.
— Ах. И вы говорите, что эта идея смешна?
— Конечно.
— Но они, разумеется, имеет право её придерживаться, не так ли?
— Полагаю, что так.
— Точно так же, как и своих странных космологических построений?
— Наверное.
— И всё же мимо концепции загробной жизни вы спокойно пройти не смогли, не так ли? Даже после того, как вы покинули мемориальную стену, вы пытались прояснить этот вопрос. Пытались?
Понтер смотрел в сторону.