Люди
Шрифт:
Слежка оказалась нелегкой задачей, поскольку у зеленоглазой леди слух был идеальным. Стоило Оливии Эриксон сделать неловкое движение, как та долго и пристально начинала всматриваться туда, откуда раздался шорох. Один раз девушка чуть не попалась. Она чихнула и тут же спряталась за большой коробкой. Оливию не успели найти лишь потому, что рыжий мужчина начал торопить женщину.
Когда они ушли, девушка с облегчением вздохнула. Но, твердо решив увидеть, что собирается сделать странная парочка (мужчина с янтарными и женщина с зелеными
Открыв калитку, первым зашел мужчина с янтарными глазами. Затем – все остальные.
Оливия, зайдя в дом немного погодя, удивилась. Внутри почти не было мебели. Обстановка показалась девушке бедной, и в комнатах было не убрано.
Девушка услышала смех ребенка. Вскоре появилась и сама девочка лет пяти. Она была похожа на черноволосого мужчину (Оливия подумала, что это его дочь). Девочка была красивой, с длинными черными волосами и янтарными глазами.
– Мама, Артур Чарльсон научил меня рисовать волка! Вот, смотри! – девочка показала зеленоглазой женщине красиво нарисованного волка. Оливия Эриксон удивилась, что пятилетний ребенок рисует так хорошо.
Послышались детские шаги, и появился мальчик. У него были каштановые волосы и светло-голубые глаза.
– Скорее не я ее научил, а Норма – меня. Мне далеко до ее таланта, – с грустью признал он, держа в руке свой рисунок волка.
Оливия, разглядев изображение, поняла, что мальчик сказал правду – у него животное получилось не таким реалистичным.
– Молодец, Норма. А теперь идите в свою комнату и нарисуйте… кролика. Нам нужно поговорить с Анабель и Николасом Хьюзами.
Девочка, когда показывала картину, будто не замечала посетителей, и только теперь ее янтарные глаза посмотрели на Анабель и Николаса.
Норма хотела что-то им сказать, но отец перебил свою дочь:
– Ты же слышала свою маму. Иди поиграй с Артуром.
И Норма ушла, а за ней – и Артур Чарльсон. Слышно было, как они о чем-то шепчутся.
– Райель Браун, мы нашли, где спрятаны сокровища, – сообщил Николас Хьюз. Потом он подошел к Райелю и его жене и прошептал им что-то еще. Оливия не расслышала последних слов.
– Пойдемте. Мы можем хоть сейчас их найти. Но с условием: нам достается половина.
При последних словах Райель улыбнулся (его улыбка напугала Оливию) и ответил:
– Отлично.
Говоря это, он положил руку в карман, и через секунду (Оливия закрыла рот руками, чтобы не вскрикнуть) Райель Браун уже держал в руках пистолет.
Его жена с пугающей улыбкой на лице достала из сумки похожее оружие. Анабель и Николас Хьюз были беззащитны.
– Прости, Николас, но нам нужны эти деньги, – тихо сказал Райель.
– Остановись! Пока не поздно… Это не стоит убийства. Не губи свою душу, Райель. Я знаю, человек, который стоит сейчас с пистолетом и готов на все ради богатства, – не ты. Вспомни себя! Пока не поздно… – умолял Николас своего друга.
Рука Райеля, держащая пистолет, задрожала. Еще минуту назад полный решимости, он стал сомневаться. Посмотрев в глаза своему другу детства, Райель немного опустил руку.
– Ну же! Мы так долго этого ждали. Вспомни, что нам пришлось пережить. Вспомни все до мелочей. И ты отказываешься от этого! Слабак! – При последних словах, произнесенных его женой, в глазах Райеля появились ненависть и злоба. В этот момент они светились ярким пламенем.
Оливия Эриксон не могла отвести взгляд от этого человека. Она видела, как он борется с самим собой.
Раздался выстрел. Через секунду – еще один. Все было кончено. Оливия опять зажала руками рот, чтобы не закричать. Это был самый ужасный момент в ее жизни.
Райель молча смотрел на мертвого друга детства. Оливия заметила, как слезинка скатилась с его бледного лица.
Дети, наверное, не услышали выстрелов, поэтому не прибежали. Так даже лучше. Оливия бы не вынесла, если б это увидели дети.
Не помня как, она вышла из этого ужасного дома и побрела не зная куда. Девушка хотела лишь одного: забыть все это.
– …Как я говорила, это случилось девятнадцать лет назад. Прошло столько лет, а такое ощущение, что это было вчера, – рассказывала женщина лет сорока, с карими глазами и черными, с проблесками седины, волнистыми волосами.
Джейк Хьюз молча сидел на диване. Во время рассказа он не произнес ни звука. На его бледном лице отражались боль и страдание. Как у его отца. В тот миг…
Лили Гаррисон сидела и платком вытирала слезы, скатывающиеся с ее лица. Она держала руку Джейка и тревожно смотрела на него.
Кейт Холл стояла в тени, и ее лица не было видно. Было только слышно, как в конце поведанной истории она глубоко вздохнула.
Фрэнк Дэвидсон, сидящий, как и Фрэнк, на диване, закрыв глаза, о чем-то думал.
– Скажите, Оливия Эриксон, вы, во время их разговора в парке или когда преследовали их, точно слышали адрес дома, в котором жили мои родители? – глухо спросил Джейк ничего не выражающим голосом.
– Да. Этот дом там и сейчас стоит. Только в нем никто не живет.
Фрэнк Дэвидсон стоял у окна и наблюдал закат. Солнце красиво пряталось, и наступали сумерки. Фрэнку нравилось смотреть, как небо становится красным.
Обычно в это время близкие Фрэнка собирались вместе и проводили часы, общаясь друг с другом. Иногда – играя в какие-то игры или рисуя. Родители читали своему сыну книги.
Погруженный в детские воспоминания, Фрэнк Дэвидсон не заметил, как вошел Майк Браун. Кто-то дотронулся до плеча детектива холодными руками, и Фрэнк, обернувшись, увидел своего знакомого, бледного и усталого.