Людмила Гурченко
Шрифт:
А «Карнавальная ночь» все набирала обороты. Она уже побила все рекорды сборов, а люди все шли и шли в кинотеатры. Людмила Гурченко была нарасхват, она не успевала учиться, потому что ее то и дело приглашали где-нибудь выступить, а она еще не умела отказывать людям. Поклонники обрывали ей телефон, караулили у дверей концертных залов. Однажды дошло до того, что толпа фанатов набросилась на нее, да так, что она едва унесла ноги, а от ее платья остались одни клочки. Письма шли к ней мешками. Поклонники объяснялись в любви, просили совета и. денег.
Да, по какой-то непонятной причине советские люди были уверены, что слава означает деньги, а значит, Людмила Гурчено уж точно миллионерша. Почему бы
А на самом деле ей буквально не на что было жить. Из общежития пришлось уйти, потому что ее слава, эти вечно дежурящие у дверей поклонники, постоянные письма и звонки — все очень раздражало других студентов. Денег, которые присылали родители, хватало только на плату за съемную комнату. Стипендии ее лишили — по правилам, студентам, снимающимся в кино, стипендию не платили. Зато эстрадной концертной ставки у нее не было, потому что она была студенткой. Вот такой замкнутый круг. Стипендии нет, а за концерты по принятым ставкам платят несколько рублей, да и те через два месяца после выступления. И живи как хочешь. Вот тогда-то и началось то, что в итоге чуть не загубило Людмиле Гурченко карьеру, атои всю жизнь.
Глава 7
Время от времени Людмилу Гурченко приглашали участвовать в концертах, за которые потом платили черным налом — деньгами в синеньких конвертиках. Причем не копейки, положенные по ставке, а вполне приличные гонорары, не хуже, чем профессиональным артистам. Сейчас это вряд ли заинтересовало бы кого-нибудь, кроме налоговой. Все же понимают, что актер выступает, чтобы заработать денег, и если он знаменит, если зрители мгновенно раскупают на него очень недешевые билеты, значит, и гонорар у него должен быть большой. Но в советские времена было совсем по-другому. Даже Муслима Магомаева, на что уж он был любимцем всего Союза, включая многих лидеров партии, на года выгнали с эстрады, когда один раз поймали на левом заработке. А уж только-только успевшую взлететь звездочку Людмилу Гурченко, с ее мимолетной славой, и вовсе едва не уничтожили.
Началось все с того, что ее вызвали в редакцию «Комсомольской правды» и довольно мягко постыдили за «нетрудовые доходы». Она краснела, бледнела, клялась, что больше никогда так не будет. Конечно, она подозревала, что с этими конвертами что-то не так, но закрывала глаза на собственные подозрения. Ей было чуть больше двадцати лет, никакого опыта, бросили как котенка в водоворот актерской жизни, и разбирайся во всем сама. Она и разобралась, но было уже поздно.
Вскоре позвонили родители: «Дочурочка, моя дорогенькая, якой позор, на увесь Харькув! Тебя ув газете прописали. Мы с Лелюю не выживем.» В «Комсомольской правде» вышел фельетон Б. Панкина и И. Шатуновского под названием «Чечетка налево», в котором жестко и ехидно прошлись по артистам, подрабатывающим «халтуркой». Авторы фельетона писали: «Людмила снова и снова рассказывает эпизоды из своей биографии, а так как говорить-то ей, собственно, пока не о чем и сделано ею еще очень мало, она дополняет этот рассказ исполнением все тех же песенок из кинофильма «Карнавальная ночь».
Смысл ее выступлений, по существу, сводится лишь к следующему: «Вот она я. Ну да, та самая, которая в «Карнавальной ночи». Помните?»
В погоне за наживой, выступая в сомнительном окружении, он (артист) только позорит свое имя. И особенно обидно за того молодого, способного артиста, чья слава исчисляется пока лишь какими-нибудь пятью минутами и которую так легко растерять, разменять на пустяки. Ему кажется, что, получив лишние пятьдесят рублей, он стал богаче. На самом же деле он только обокрал и себя, и свой талант. А этого ни за какие деньги не вернешь».
Если бы эта статья была единственной, это было бы обидно, неприятно, но не смертельно. Там упоминалась не одна только Гурченко, авторы направили свои стрелы против еще нескольких известных артистов. Но почти одновременно с фельетоном в «Комсомольской правде» в журнале «Советский экран» появилась карикатура, где Людмила Гурченко была изображена с многочисленными щупальцами, которыми она сгребает деньги. Это уже было похоже на целенаправленную травлю.
Но кому могла настолько не угодить начинающая актриса? В таких случаях могло быть две причины. Либо личная — когда актриса отвергала сексуальные притязания какого-нибудь мстительного высокопоставленного чиновника, как например, было с Екатериной Савиновой. Но нет, ни о чем таком Людмила Гурченко никогда не рассказывала.
Еще могла быть политическая причина. Как бы ни были далеки люди искусства от политики, в Советском Союзе от нее полностью абстрагироваться было нельзя. Немало актеров поплатились карьерой за свое дворянское происхождение, дружбу с опасными иностранцами, поддержку диссидентов и т. д. Вот и Людмиле Гурченко не удалось спрятаться от политики. В 1957 году ей предложили сотрудничать с КГБ — тогда в Москве должен был проходить VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов, и многих артистов вербовали для работы с иностранцами. Она отказалась и потом всю жизнь скрывала, что ей вообще такое предлагали. Рассказала только незадолго до смерти.
После появления этих газетных статей и карикатур жизнь Людмилы Гурченко сразу резко переменилась. Во-первых, ее перестали приглашать на пробы, больше не было концертов, и вообще о ней словно бы сразу забыли, как будто и нет такой актрисы. Но это на киностудиях и в театрах. На улице ситуация была хуже — там о ней помнили, ее по-прежнему узнавали, но недавнее поклонение теперь превратилось почти в ненависть. Теже толпы, которые недавно рвали на лоскутья ее платья, теперь готовы были закидывать ее камнями. И не только в переносном смысле — были случаи, когда в Людмилу Гурченко летели и совершенно реальные камни. Публика со злорадным удовольствием втаптывала в грязь недавнего кумира, вновь низводя его из полубогов до собственного уровня и упиваясь этим.
На концертах ее теперь освистывали. Письма опять приходили пачками, но уже не восторженные, а злобные. Желающих еще раз пнуть, еще раз уколоть поверженную звезду было немало. И даже из родного Харькова, где недавно все набивались ей в родственники, теперь злорадно писали: «Нам стыдно за вас. Вы опозорили наш город. Ваши фильмы смотреть не пойдем».
Единственное утешение — родители ее поддерживали, как могли, и нисколько не осуждали. Они сами были людьми творческими и прекрасно знали, что именно на такие вот доходы в конвертах большинство артистов и живет, потому что положенные им по закону гонорары ничтожно малы, и жить на них нельзя. «Як же так? — расстраивался Марк Гаврилович. — Мы ж з Лелюю после войны у праздники проводили массовку. И нам, бувало, деньжаты зразу дають. А того „безлюднага“ фонда мы з Лелюю годами ждали. Што ж теперь, за ето казнить во так во.»
Людмила Гурченко выстояла, не сломалась окончательно и потом даже смогла снова подняться и стать той великой и безумно популярной актрисой, которую мы все знаем. Но от ее былой открытости и доброты не осталось и следа. Она не на КГБ была обижена и не на журналистов. Она разочаровалась в людях. И прошло много времени, прежде чем она сумела понять и простить своих зрителей, которые тоже были всего лишь людьми своего времени, безоглядно верившими всему, что им преподносили на страницах газет.