Людвиг Узурпатор: Или как создать империю с нуля!
Шрифт:
Даже при воздействии целительской магии человека, попавшего под вторую фазу, было практически невозможно спасти. Для этого магу требовалось не только усмирить бьющегося в адских муках пострадавшего, но и найти то, что в его организме вышло из строя, а после, регенерируя, воссоздать в таких же размерах и пропорциях. Трёх минут, за которые без кислорода умирает человек, для этого было ну никак недостаточно. К тому же те места, на которые я воздействовал своей силой, как для «святоши», так и для алхимика остались неизвестными.
Весь человеческий мир, опустив голову, смотрел за тем, как Людвиг поднимался на божественный пьедестал, когда я наконец-то обратил свой
Объединив величайшие дома, я также обязан был позаботиться и о мелкой знати, что в своём разрозненном положении в сумме обладала армией ни чуть не меньше той, которая служила мне. Безвозмездно даруя войска, они были обязаны чувствовать защиту своих земель и семей, обеспечить которую во время отсутствия меня и армии никто не мог. Именно поэтому в очередной раз я прибегнул к старым добрым фишкам из моего мира, снова выставив церковь с её монополией на магию как щит для своего цепного пса.
Любому, посягнувшему на владения верного Императору слуги, отправившегося защищать людской народ в этакий «крестовый поход», грозило наказание, что для многих могло стать страшнее смерть. Отлучение от Церкви подобно заказу на убийство, поступившему лично от меня. Отлучение осуществлялось только за самые злостные грехи. Населению моей империи в головы вбивалась байка о том, что лишь демонопоклонник может отступиться от бога, после чего любого, кто ему поможет, ждёт лишь ад. Отлучённого, его семью, родичей и даже крестьян в землях империи могла ждать только смерть. Никто не придёт ему на помощь, не подаст еды, воды, не протянет руки. Маги, первые из авантюристов, наёмники, даже простые крестьяне — каждый будет охотиться за ними, рассчитывая на мою милость. Ведь щедрость моя к тем, кто служил мне, не знала границ, и об этом точно так же, как и о каре за отлучение, знали абсолютно все.
Человечество едино под правлением Бога Императора: все внутри империи — братья, враг — нелюди, и он за нашими границами.
Войско моё росло, земли цвели, а приграничная война всё дальше и дальше двигалась в нашем направлении, подминая под собой королевства, коих я специально не взял под крыло империи. На примере их сожжённых земель, обращённых в рабство жён и детей я желал показать всем оставшимся за моими границами людям, что прийти ко мне самостоятельно, добровольно опуститься на колено гораздо лучше и безопаснее, чем горделиво ждать, когда кто-то другой с мечом в руках придёт за их жалкими, малозначимыми для человеческого мира жизнями.
Глава 35
Двадцать пять лет спустя.
Безымянное сердце Империи — столица.
Двое юношей, преклонив колено у трона моего, с вызовом подняв головы, глядели прямо мне в глаза. Много лет прошло, и вот наконец-то настал тот долгожданный момент. Объединённая человеческая раса была готова отправиться сражаться за принадлежащий дворфам, эльфам и зверолюдям Восток.
Высшая боевая магия, имперская алхимия, стиль фехтования Бога меча — мои сыновья получили всё самое лучшее. Деньги, положение, мою заботу, любовь и самое главное — моё доверие. Никому, даже их матери Сайрис, я не верил. Только им, моим наследникам, я думал, что могу полностью доверять. Но они предали моё доверие.
Ещё до начала похода их междоусобный конфликт с целью выяснить, кто заслуживает права считаться следующим преемником, едва не сжёг имперский замок. Двое братьев, что должны были защитить мир людей, направили друг на друга, а после и скрестили между собой подаренные мною магические клинки. Кто-то ещё при живом мне смел делить всё, что так же принадлежало мне.
Ричард, первый, покинувший утробу Сайрис, по натуре своей являлся воином, отлично показывавшим себя в окружении и битве с превосходящим противником. Сила, скорость, находчивость и умение планировать битвы делало парня хорошим генералом, способным как командовать, так и сражаться на передке. Парню нравилось общество служивых, его влекла походная романтика, а также жизнь за пределами каменных стен. Именно эта его черта и сблизила нас, буквально превратив Ричарда в мою правую руку и верно следующего за мной слугу.
Корстант же, явившийся на свет вторым, хоть и являлся воином, что по силе не уступал Ричарду, но интересы в жизни имел совершенно иные. Укутанный излишней материнской опекой, мальчишка, получивший имя в честь прадеда Сайрис, стал отличным счетоводом, торгашом и превосходным логистом. Его умения находить деньги, без боя подавлять волю людей, а также строить заговоры должны были защитить человеческий народ, тогда когда Ричард сражался бы на Востоке. Двое братьев, отлично дополнявших слабости друг друга, обязаны были стать непобедимым оружием.
Вместо этого два великих воина, которым я лично пророчил светлое будущее, пали от всего одного не смертельного, но, как оказалось, самого смертоносного оружия — женского языка. Моя ошибка, допущенная в излишке пробудившихся чувств, разрушила жизнь моим же детям.
Я, император, знавший об амбициях силистинской принцессы, моей жены, должен был убрать её, как и всех других ненужных претендентов на человеческие земли, но вместо этого в очередной раз пожалел, позволив змее укусить одного из моих сыновей. Корстант, попавший под влияние Сайрис, неоднократно говорил о приморских землях, опасности варваров, что уже вот как пятнадцать лет, опасаясь меня, жили в мире. Корстант, понимая всю абсурдность своих же требований, стыдливо склонил голову, думая, что я не вижу, и продолжал накачивать Силистину деньгами и оружием, говоря о благе империи, которой уже фактически не служил. Именно это и стало причиной вспыхнувших во дворце беспорядков, в которых гвардейцы Ричарда не оставили и шанса силистинской аристократии.
После того случая моя жена Сайрис, а также жена второго сына были сосланы в свою любимую Силистину без права покидать родовое имение. Умолявший меня смилостивиться Корстант, лишившись поддержки матери, растеряв ко мне последние крохи благосклонности, замкнулся. Наше доверие как отца к сыну было полностью уничтожено. Я сильно рассчитывал на то, что Корстант сможет прикрыть наши с Ричардом спины, пока мы будем сражаться на Востоке, но тому было не суждено сбыться.
Сейчас в тронной, помимо моих сыновей, собралось более трёх сотен лордов, восьмидесяти графов, двадцати семи герцогов. Все они знали о происшествии во дворце, практически все поддерживали Ричарда и негодующе глядели на Корстанта. Многие жаждали увидеть его голову на пике, но никто даже в своих самых смелых решениях так и не сумел предложить это мне лично.
— Ричард, мой первенец. Ты надежда и опора Великой империи, назначаешься моим наместником, полководцем объединённой армии и отправляешься на Восток. Вместе со славными мужьями империи калёным железом ты поставишь на колени всех неугодных, возвысив человеческую расу над другими не богоугодными народами. Целью твоей станут Луга Захрии, чьи необъятные просторы за тысячелетия так и не смогли освоить недолюди зорфы!
Бурные овации прокатились по тронной. Лишь аплодисменты и не единого слова, что могло бы меня прервать. Аристократы, глядя на Ричарда, с облегчением поняли, кого на случай «непредвиденного» я выбрал своим преемником. Одновременно они искренне радовалось и косо поглядывали на склонившего голову Корстанта, продолжая испытывать тревогу.