Маэстро Воробышек
Шрифт:
Но теперь уже никто не рассмеялся. Николай подошел к другу и смахнул рукой пыль с его спины.
— Когда же ты все-таки научишься? Витька, не так ведь это трудно.
— Как клоун в цирке… Олег Попов! — сказал маленький коренастый мальчик с наголо обритой головой.
— Ты моего тезку не трогай! — с разыгранным возмущением воскликнул Олег. — Попов если падает, так тоже умеючи.
— Знаете что, хватит! — оборвал их Николай. — Видите, парень не может, а вы гогочете.
— Да и ты тоже, —
— Ничего я не тоже! Просто не по-товарищески это!
Виктор нагнулся, долго отряхивал со штанов пыль, снова выпрямился.
Со щек его уже сошла краска, лицо стало мертвенно-бледным.
— Николай, — сказал он негромко, — я лучше уйду. Я сегодня не могу заниматься.
И, не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел по направлению к палаткам.
— Виктор, постой! — крикнул ему вслед Николай. — Подожди, Виктор!
Николай уже собирался броситься вдогонку за товарищем, но его остановил Генка.
— Николай, пришли ребята из соседнего лагеря. Спрашивают председателя совета.
Рядом с Генкой стояли двое незнакомых юношей.
— Вот это первая у вас спортсменка, сразу видно, — сказал среднего роста юноша с такой беспорядочной шевелюрой, как будто кто-то сейчас нарочно взъерошил его волосы.
Проходившая мимо Нонна, к которой относились эти слова, сделала вид, что не слышит их. Лицо ее сразу стало надменным.
— Кто у вас облечен властью вести переговоры по внешним вопросам? — спросил второй, тоже среднего роста светловолосый юноша.
— Есть начальник лагеря. Могу и я, — ответил Николай. — А вы кто такие?
— Мы ваши соседи, — объяснил второй.
— Из лагеря промкооперации? — поинтересовалась Зинаида Федоровна.
— Нет, мы из лагеря трудовых резервов, — сказал юноша с буйной шевелюрой. — Узнали, что у вас много хороших спортсменок и решили поухаживать за ними…
— Ну, начал уже, — нахмурился второй. — Нет, мы хотим вызвать на соревнование ваших ребят.
— Это дело серьезное, — заметил Николай. — Вы идите по этой тропке к палатке. Видите ее? Там сейчас начальник наш, Леонид Васильевич. С ним и договоритесь обо всем.
— Девушка, — снова обратился к Нонне юноша с шевелюрой. — Я вас вызываю на персональное соревнование. Как вас зовут?
— Пошли, пошли, — сказал нетерпеливо его товарищ.
Ремесленники ушли.
Николай посмотрел им вслед. Крепкие хлопцы. Ведь все, абсолютно все занимаются спортом, любят его. А Виктор… И вот сейчас, обиделся, убежал.
Николай подошел к Олегу.
— Антенна, будь другом, ты уж доведи занятие до конца. Дело есть одно у меня.
Виктора он нашел в палатке, где они вместе жили. Он сидел на кровати, уже аккуратно убранной, и машинально перелистывал толстую книгу.
— Витька! Опять на кровати! — как можно безобиднее сказал Николай.
Виктор молча встал с кровати и пересел на табуретку. Николай оперся спиной о столб, стоявший посреди палатки.
— Витька, понимаешь. Чего ты обижаешься? Свои ребята, сердиться на них глупо.
Виктор не отвечал.
— Ты действительно был смешной, дрыгал ногами, как… Говорю тебе, научишься! Я тоже когда-то ничего не умел, и все кругом хохотали. И ничего, жив остался. А прошло время — и ноги, и руки, и все тело стали послушными. И у тебя так будет. Станешь сильным, ловким, ведь это нужно тебе. Сам знаешь — нужно.
— Ты вот сейчас уговариваешь меня, а утром. Даже слушать меня не захотел, а я ведь не с пустяками к тебе.
И он рассказал Николаю обо всем, что произошло с ним вчера в лесу, на четырнадцатом километре шоссе. Потом открыл чемодан и с самого дна его извлек серебряный портсигар.
— Видишь, это у меня осталось. Не влез он, и я положил его в карман. А когда она набросилась на меня и отняла чемоданчик, то… Я не побежал за ней вдогонку.
— Ведь я ничего этого не знал… Если бы я знал, что такое дело, сам понимаешь. — Николай взял в руки портсигар, повертел его. — Очень дорогая вещь. Как в кино это у тебя. Какая-то женщина, перепутали чемоданы, тысячные ценности. Ради этого стоило еще вчера ночью разбудить меня, стащить за ноги с кровати.
— Я будил, да ты так спал. Я даже в носу бумажкой щекотал.
— Вымотался бы ты, как я, за целый день. — Николай придвинулся к приятелю. — По всему видно — дело нечистое. Надо было сейчас же идти к Леониду Васильевичу, заявить в милицию.
— А я вот не решился. Хотелось прежде всего с тобой посоветоваться. Так прямо рассказать всем, как били меня, женщина била. Ну, тогда не только смеялись бы надо мной, а в лицо плюнули бы.
— Ну и как теперь? Будем оба молчать? Ведь вещи краденые, это яснее ясного. И скрывать это из-за какого-то глупого самолюбия. Наши комсомольцы помогают милиции, каждую минуту подвергаются опасности, рискуют жизнью. А мы с тобой спрячемся, как зайцы. Это, Витька, просто…
— И это знаю, — перебил его Виктор.
— В общем так. Не обязательно рассказывать всем, как тебя стукнули по макушке. Это действительно стыдно — парня из спортивного лагеря и вдруг баба побила. Но мы можем что-нибудь придумать, какую-нибудь историю. Скажем, что она тебя просто перехитрила и убежала. Это можно сочинить. А скрывать больше нельзя.
Виктор нерешительно покачал головой.
— Столько времени прошло, и я никому не заявил. Ведь правильно — надо было сразу же ночью идти в милицию. А теперь что скажут? Скажут, что из-за меня ушла преступница, скажут, что я струсил, испугался их мести…