Маг 10
Шрифт:
Особенно в лице Финляндии, Румынии и всех остальных прибалтов. Венгры с итальянцами и так полностью на стороне Гитлера.
Придется мне все-таки заходить с серьезных козырей, пусть мне не дают поработать с первоисточниками. Больше тянуть нельзя, нужно как-то пробить эту стену неприятия.
Не сидеть же мне здесь еще больше года, чтобы постоянно и нудно капать на мозги товарищу Сталину.
Поэтому, когда меня повезли на следующий сеанс лечения, я попрощался с Динэрой, как в последний раз. Предложил ей пока съездить домой к родителям и отвезти туда большую часть моих подарков. Даже намекнул, что
Она, конечно, доложит своему начальству про такие намерения, однако, вмешаться и отложить мою поездку в Кремль никто не сможет.
Это только от товарища Сталина такое решение зависит, а он от лечения точно не откажется.
Ну, а если все же схватят меня и начнут вязать, вешая антисоветские статьи на мою повинную шею, значит, так тому и бывать.
Как говорится — двум смертям не бывать! А одной — не миновать!
В моем случае это выглядит немного не так, конечно.
Зато, в Кремле меня встречает уже четверо охранников и режим посещения кабинета Вождя серьезно усилен. Суровый обыск, мне даже пришлось раздеться полностью.
Да, очень неуютное ощущение, когда ты стоишь голышом посреди суровых вооруженных людей. Захотелось даже не раздеться, выполняя команды, а, совсем наоборот, самому покомандовать и отправить всех церберов в окно, забрав у них оружие. Тоже вполне допустимый вариант на будущее, как мне кажется.
Не хочет слушать меня товарищ Сталин добровольно?
Будет слушать с пистолетом у виска!
Правда, это уже такой жест отчаяния получится, а никак не убеждения.
А в самом кабинете меня ждет много людей — его хозяин, еще нарком Ворошилов, товарищ Буденный снова и с ними еще шестеро высших командиров Генштаба, как оказалось потом. Так, Вождь уже получил информацию о моих намерениях и даже собрал немалый коллектив. Или сам заранее приготовился.
На столе лежит огромная оперативная карта, занимая его почти весь целиком, зато, Хранителя ларца пока не видно нигде. Мне карта не особо нужна, я все же не полководец и с советами как кому воевать, лезть не собираюсь.
Мое дело — донести известную мне информацию и разъяснить собеседникам ее смысл.
Похоже, лечения или не будет, или уже во второй части оно случится.
— Проходите, товарищ Автанадзе, — сказано мне таким нейтральным тоном.
Меня подводят к карте, где я здороваюсь со всеми товарищами и Вождем отдельно.
— Добрый день, добрый, если он точно добрый, — усмехается Вождь, вытащив свою знаменитую трубку изо рта, — Вот, собрались мы с товарищами вам послушать. Что ви скажете нам и командирам о том, что нужно делать в будущем?
— Отлично, — обрадовался я, — Поделюсь чем смогу и всем, что знаю!
Охранники снова нависают надо мной, а остальные советские командиры смотрят на меня с удивлением и любопытством. Ну, и с понятным недоверием тоже.
Что это за фрукт тут нарисовался? К мнению которого предлагает прислушаться сам товарищ Сталин?
Я же начинаю разговор с вопроса:
— Думаю, здесь все товарищи с допуском к таким сведениям?
И смотрю на товарища Сталина, ожидая его разрешения. Впрочем, он кивает мне головой, уже не выпуская трубку изо рта.
— Уже около двух лет среди советского руководства ведутся разговоры о том, что было бы хорошо перенести границу от Ленинграда подальше.
Народ начинает переглядываться между собой и еще смотрит вопросительно на Вождя, который никак не показал своего отношения в моим словам.
— Дело нужное и по большому счету — необходимое. Условия для решения этого вопроса появятся в августе следующего года, когда будет заключен мирный договор с Германией.
Тут уже слушатели недовольно загудели, пока на официальном уровне мы непримиримые враги с нацистами. Уже пять лет ведется активно пропаганда против нацистского режима.
— Англичане будут саботировать переговоры с Советским Союзом до самого конца. Поэтому мудрость товарища Сталина позволит нам заключить выгодный договор с Германией. Они начнут поставлять нам станки и технологии, а мы им просто продукты и полезные ископаемые. Финляндия, Прибалтика и Румыния войдут в зону нашего влияния, и вот с этим у нас появятся большие проблемы.
— Первая из них — это Финляндия. В ноябре тридцать девятого СССР предъявит финнам ультиматум и начнутся боевые действия. Будет допущено несколько ошибок — первая из них, это бомбежка Хельсинки, вместо складов и воинских частей бомбы упадут на рабочую окраину, погибнет много мирных жителей из рабочего класса. Вторая, наши войска упрутся в линию Маннергейма и понесут большие потери при штурме укреплений. Сначала требуется разбить доты и дзоты финнов артиллерией больших калибров, а потом уже штурмовать. Третья — это ввод двух дивизий в лесные районы Карелии, чтобы разрезать Финляндию по центру. Летучие отряды финнов на лыжах окружат эти дивизии и нанесут огромные потери нашим войскам. Четвертое — это то, что по мирному договору финнам вернут Петсамо и выход к морю. Необходимо забрать его себе окончательно. Необходимо гораздо лучше подготовиться к войне с финнами, потому что потери с нашей стороны окажутся гораздо больше, чем у противника. Против двадцати с небольшим убитых с финской стороны окажется более девяносто тысяч убитыми у Красной армии. Это не считая еще примерно ста пятидесяти тысяч раненых, обмороженных и пропавших без вести.
Я на секунду прерываюсь, чтобы определиться с реакцией слушателей.
Сталин задумчиво смотрит на меня, но, как-то мимо меня.
Ворошилов и Буденный медленно закипают, нарком уже здорово покраснел от возмущения.
Скоро их начнет прорывать. Как так, ничтожная с военной точки зрения Финляндия заставит умыться кровью саму победоносную Красную армию? Ведомую ВКП(большевиков)?
Этого не может быть, потому что не может быть никогда!
Военспецы из Генштаба смотрят с еще большим удивлением на меня, но, больше ориентируются на настроение наркома и самого товарища Сталина.
— И самое опасное в такой Пирровой победе над Финляндией будет то, что Гитлер перестанет принимать Красную армию за серьезного соперника! Он прикажет готовиться к нападению на Советский Союз! Если разбить финнов по уму и еще сильнее, тогда ему придется или совсем отказаться от нападения, или перенести дату с июня сорок первого года!
Фу, самое главное я сказал, пусть довольно сбивчиво и скомкано. Теперь уже пусть Сталин со своими помощниками сами распорядятся полученным знанием. В принципе, вся основная информация мной высказана.