Маг Азидал. Лорд Альсаса
Шрифт:
– Жаббар, верно?
– Да, мой лорд, – спокойный ответ. – Сын Жаввара, мельника из Белого Сада.
О, про батюшку его я слыхал, там пять мельниц, и все его. Надо же, не забоялся сына в армию отправить.
– Принеси мою сумку, должна быть у Рапала.
– А... – воин оглядел меня, всего такого голого и мокрого, проглотил вопрос. – Так точно.
Спустя полчаса спускаюсь в трапезный зал, ко всем. Наконец-то можно одеться в наряд, не пропитавшийся дорожной пылью и потом. Но обычным своим цветам не изменил. Плотные черные штаны, шелк рубахи прошит серебром по
В отличие от большинства знатных горожан, я тут и впрямь выгляжу бедняком. Видел, как тут принято показывать статус. Больше золота, больше каменьев дорогих, как можно больше. Теперь уже не удивляюсь тому торговцу нелюдью, что был разодет как целый герцог. Мода тут такая.
Но мне как-то поровну, у меня попросту нет столь богатых одежд в гардеробе. Как вернусь, надо будет заказать парочку, на всякий случай.
Навстречу поднимается женщина в богатом платье до пола, еле умудряется преодолевать ступени, но старается. Подняла голову, презрительно сморщила носик. Что-то захотелось ударить женщину... Мама бы не одобрила.
О! Заприметила кольцо, вижу, как расширились зрачки, чуть приоткрылся рот. Склонилась, что-то бормоча, ответил кивком. Кажется, слышал, как трещал корсет при поклоне или это разошлось платье на спине... Мода безжалостна, я отомщен.
Жаббар позади идет, и так тихо с пятки на носок ступает, что не слышно. Удивительная незаметность, его трудно приметить. Какой-то он... обычный, что ли? Интересно.
Пока спускаемся, незаметно приглядываюсь к воину. Догадки верны, он специально так себя держит. Ступает тихо, где больше тени, дышит так плавно, что вообще сопения не слышно, глаза всегда чуть приоткрыты, будто спит на ходу, прямо старается ни на кого не смотреть.
– Кто же тебя так выдрессировал, парень?
– Вы это о чем? – шепот не громче гула людей внизу.
– О незаметности. Не чувствуй я жизнь, думал бы что за спиной никого.
– Охотничьи привычки, – чуть пожал плечами Жаббар. – Меня поначалу всегда за дичью отправляли, как самого молодого. Пришлось учиться на ходу, иначе взбучка от старших. Там привычка, тут еще одна, вот как-то в плоть и кровь впиталось.
Воинов гоняют за едой? На границе, да еще и лесом полным тварей?
– В опасный лес, за едой. Разве вам не поставляют должный рацион?
– Поставляют, не волнуйтесь, – понял, к чему клоню воин. – Это... Дичь лишь предлог. Как этап посвящения, типа того. Я и сам потом страховал молодежь в лесу. Традиция северного гарнизона.
– Ясно, – кратко прервал разговор.
– А вы, – уже с опаской вопрошает Жаббар, – не гневаетесь?
– Нет.
В Даргамаре я по обучению проходил через традиции и пострашнее. Ничего, вылезал злой, живой, и набирался опыта. Слабым духом и телом нечего делать на поле боя, так что могу лишь поддержать такие закалки молодежи. Пускай это и покажется жестоким... Но таков мир.
В молчании мы спустились в зал. После полумрака комнаты тут светло, как днем. Огромный зал, полный небольших круглых столиков и кресел, всюду висят ажурные люстры с высокими свечами.
Здесь подавальщиками служат не дюжие парни, как в том дорожном трактире. Здесь по залу снуют молоденькие девушки, одетые развязно и как можно сексуальнее.
Как говорил Орвальд, они за пару золотых готовы услужить гостям заведения в любом деле. Пожалуй, кроме жертвоприношения. Представил картину, как какой-нибудь колдун пытается уломать девушку перед пентаграммой с алчным демоном внутри, и все сыпет в ладошку золотые кругляшки.
От большинства из девушек чувствуется такая угрюмая усталость и алчность, что не удивлюсь, если какая-нибудь согласится. Снова я поймал себя на ощущении двойственности от Озерного Города. Как могут здесь, в самом прекрасном месте Гондарии, уживаться столь разные личности, порядки, традиции? Безумный город, он одновременно пленяет мое сердце и вызывает отвращение.
– Мой лорд, остальные вон там, – Жаббар показал на другой конец зала. – В углу, где потемнее.
Двинулись туда. Голос воина сбил с мысли, зато ее вернула попка подавальщицы, нагнулась с подносом к столику. А вот мимо прошмыгнула еще одна, с кружками в руках. Так торопится, что пивная пена слетает в декольте коротенького сарафана.
Эти красавицы ведь даже не слуги, обычные горожанки, работающие здесь. Неужели такой красоте не нашлось работы по душе? Я ведь чувствую, как устало ворочаются мысли в этих прелестных головках, как бесчувственны улыбки.
И ведь они не одни такие. Сегодня я видел, как потрясающее мастерство уличных артистов оценивалось толпой в пару медных монет, видел стражников, что пропускают мимо бегущего воришку, потому что лень по жаре в доспехах бежать. Того воришку, кстати, задержал воин моего отряда. Нож метнул так, что рукояткой в затылок долбанул. А нас даже не подумали благодарить. А теперь еще и этих девиц увидел.
Как выделяются в море добродушных лиц эти пятна усталых улыбок! Почему всем все равно? Такое ощущение, что передо мной восхитительная картина, но за ней спрятано нечто противное и воняющее, как перезрелый овощ.
Как же хорошо, что в моем графстве все иначе! Большинство людей или продолжают дело семьи, или работают по призванию, к чему сердце стремится. Почему же тут все иначе? И как предотвратить подобное в Альсасе? Может, дело в том, что работы на всех не хватает? Плотность населения тому виной или...
– Мастер Азидал! – машет рукой Орвальд из-за столика.
Рядом с магом только Рапал, остальные за столиками неподалеку. Половина без доспехов, в обычной, но крепкой одежде, но с гербом Альсаса на сердце. За столом Орвальда лишь три кресла, и не занято одно.
– Можешь отдыхать, – улыбнулся Жаббару. – Спасибо что проводил.
Жаббар кивнул, но глянул на более мелкое начальство.
– Иди, – устало махнул кистью Рапал. – Выпей с парнями. Ночью сам подежурю.
Я раскинулся в мягком кресле, оглянулся, а парня и след простыл. Жаббар ушел так тихо, что не заметил.